Избранный выжить. Ежи Эйнхорн

      Я всегда был тугодумом, мне нужно время, чтобы что-то осмыслить и прийти к каким-то выводам. Только поздно вечером в этот день я осознал смысл того, что сказал мне немецкий рядовой. Совершенно обычный, ничем не примечательный солдат, а не какой-нибудь оголтелый наци. Это доказывает, что немецкий народ целиком разделяет убеждения своего фюрера, в частности, в том, что касается нас, евреев. Они поддерживают его в планах на будущее, для них это важное поручение – раз и навсегда решить еврейский вопрос.

      Затишье перед бурей

      Проходит несколько недель. Мы пытаемся приспособиться и жить более или менее нормальной жизнью, насколько это возможно в условиях войны, оккупации и не особенно дружелюбно настроенной к нам, евреям, власти.

      Появились новые деньги – на них можно что-то купить. В магазинах есть продукты, хотя и по карточкам. На так называемом черном рынке можно купить все, что угодно. Новые власти прекрасно знают о существовании черного рынка, но смотрят сквозь пальцы. Цены и качество товаров любые, можно купить масло, хлеб, сахар, яйца, овощи, ботинки, бритвенные лезвия – но все довольно дорого.

      В польском сельском хозяйстве большинство крестьян – единоличники, у них маленькие участки земли, которые они обрабатывают с женой и детьми. Батраков, как правило, нет. В город приезжают женщины в косынках, в тачках у них продукты с огородов – все это быстро раскупается. На черном рынке можно даже увидеть немецких служащих, хотя на немцев карточная система не распространяется. Во время войны и карточек мелкие польские крестьяне живут гораздо лучше, чем остальное население. Это – аристократы военного времени, к ним взывают все, их роль возрастает по мере исчезновения из магазинов еды, а в Ченстохове с продуктами становится все трудней. Но пока еще не похоже, что начинается голод, пока еще нет. На черном рынке есть и золото, и драгоценные камни, и зарубежная валюта и много, много всего.

      Появились специальные магазины подержаной обуви и одежды, продают скатерти, белье, меха и кожу. Красивая скатерть может переходить от посредника к посреднику по нескольку раз, всем принося доход. Люди покупают участки и даже дома – все это резко упало в цене. Квартиры некому сдавать, недвижимость не приносит дохода, но понятно, что после войны она резко поднимется в цене. На рынке можно даже купить оружие, но это уж совсем незаконно.

      Пинкус вновь открывает мастерскую. Многие из его сотрудников возвращаются к работе – многие, но не все. Заказчики есть, есть люди, которые шьют пальто, брюки и костюмы, в основном новые клиенты. У меня сейчас много времени, и я часто бываю в мастерской.

      Наши школы закрыты, и Еврейская гимназия, и гимназия Аксера. Вместо этого организуются секретные курсы, ими руководит профессор Меринг. В Еврейской гимназии он преподавал историю – вообще говоря, довольно скучный и сухой учитель. Польский язык преподает его