Свет. Майкл Джон Гаррисон
Надо будет, так тебя самого загребем. Твой дом обыщем. Твою жену, если она у тебя еще есть, до следующей субботы молотить раком будем. Ну так что, Эд, с тобой по-хорошему или по-плохому?
– По-любому, – ответствовал Эд.
– Не-а, не по-любому, – сказал Отто Рэнк. – Не в этот раз. Удивлен, что ты не в курсе.
Он пожал плечами.
– Хотя нет, – добавил он, – думаю, ты в курсе.
Он ткнул Эду в лицо пальцем, точно стволом.
– Попозже, – сказал он.
– Да пошел ты, Рэнк! – огрызнулся Эд.
Он понял, что дела швах, когда Рэнк в ответ лишь рассмеялся и ушел.
– Бля, Эд, ну зачем? – сказал Хансон. Пожал плечами. И тоже ушел.
Убедившись, что они свалили, Эд вышел на улицу к своей тачке, четырехцилиндровому «доджу» сорок седьмого года, куда кто-то присобачил клаксон от «кадди» пятьдесят второго. Завел мотор и посидел мгновение, прислушиваясь к мурлыканью четырехцилиндрового двигателя. Посмотрел на ладони.
– По-любому, суки! – прошептал он, вжал педаль газа в пол и помчался в даунтаун.
Надо было выяснить, что происходит. В офисе окружного прокурора у него была знакомая деваха, по фамилии Робинсон. Он ее раз уломал пойти с ним в бар к Салливану на перекус. Высокая, широкогубая, улыбчивая, с классными сиськами, и майонез с уголков рта так слизывает, что сразу думаешь: а вот бы она и тебе уголки рта эдак облизала. Эд знал, что сумеет ее и на это уговорить, если постарается как следует. Он сумеет, но в данный момент его больше занимало дело Брэйди и то, что об этом деле знали Рэнк и Хансон.
– Знаешь, Рита… – начал он.
– Не-не, Китаец Эд, ты не гони лошадей, – сказала Рита. Забарабанила пальцами по столешнице и выглянула в окно на людную улицу. Она приехала сюда из Детройта в поисках новых ощущений. А нашла просто еще один город, провонявший двуокисью серы, город, где надежду так легко потерять в черном тумане выхлопов.
– На такую приманку меня не поймаешь… – продекламировала она.
Китаец Эд пожал плечами. На полпути к двери заведения Салливана он услышал:
– Эй, Эд, ты все еще дуешься?
Он обернулся. Может, не такой уж и пропащий этот денек. Рита Робинсон улыбалась. Он шел обратно к ней, когда случилось нечто странное. В дверях заведения Салливана что-то возникло и загородило собой свет. Рита, которая видела эту штуку, уставилась на нее мимо Эда, на лице ее проступил ужас; Эд, который этой штуки не видел, собирался было спросить, что там не так. Рита подняла руку и показала.
– Господи, Эд! – вырвалось у нее. – Ты только глянь.
Он обернулся и посмотрел туда. В дверь бара силилась протиснуться исполинская желтая утка.
4
Веления сердца
– Но ты же никогда не звонишь! – воскликнула Анна Кэрни.
– Сейчас звоню, – пояснил он, словно ребенку.
– Ты никогда не приходишь меня повидать.
Анна Кэрни обитала в Гроув-парке, на переплетении улочек между рекой и железнодорожным полотном. Худенькая, склонная к анорексии, с непрестанно озадаченным выражением лица; она взяла его фамилию, предпочтя ее своей. В ее доме, служившем некогда