«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории. Генри Каттнер
к миниатюрной динамо-машине. Или к ее эквиваленту?
«Вряд ли это динамо-машина, – размышлял Гэллегер. – Они вроде огромные. Или не обязательно? Эх, жаль, не получил я технического образования. Как же мне разобраться с этой штуковиной?»
Сплошные загадки. Взять хотя бы этот квадратный серый металлический шкафчик. Гэллегер ненадолго отвлекся на попытку измерить его объем в кубических футах. Получилось четыреста восемьдесят шесть, и это был явно неверный ответ, поскольку шкафчик имел размеры восемнадцать на восемнадцать на восемнадцать дюймов.
Шкафчик был заперт; Гэллегер решил заняться им позже. Он продолжил исследования. Сколько же тут узлов, непонятно как работающих… А на противоположном торце машины – колесико диаметром дюйма четыре, с узким желобом на ободе.
– Конечный продукт, конечный продукт… Что же ты за конечный продукт? Эй, Нарцисс!
– Меня зовут не Нарцисс, – обиженно отозвался робот.
– Что ты самый настоящий нарцисс, понятно с первого взгляда, а как тебя зовут, я и не помню, – прорычал Гэллегер. – И вообще, машинам имена без надобности. Подойди-ка.
– Чем могу служить? – спросил робот, приблизившись.
– Что это такое?
– Машина, – ответил робот. – И безусловно, ей далеко до моей красоты.
– Надеюсь, пользы от нее будет побольше, чем от тебя. Что она умеет?
– Есть землю.
– Ух ты! Вот и объяснение ямы на заднем дворе.
– Тут нет заднего двора.
– Есть.
– Задний двор, – продекламировал робот в сумбурной манере Томаса Вулфа, – это не только задний двор, но и отрицание заднего двора. Это встреча в пространстве заднего двора и не заднего двора. Задний двор – локальная, ограниченная земля. Это явление, обусловленное своим собственным отрицанием.
– Сам-то хоть понял, что наплел? – сурово спросил Гэллегер, которому не терпелось разобраться в ситуации.
– Да.
– Ну-ну. Ладно, не будем про задний двор. Я хочу знать, для чего построил эту машину.
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? Я пару дней… да какое там, я целую неделю выключен.
– Ах да, помню. В то утро ты позировал перед зеркалом и не давал мне побриться.
– Это вопрос художественной целостности. Грани моего функционального лица куда гармоничней и драматичней, чем у твоей физиономии.
– Вот что, Нарцисс, – процедил Гэллегер, с трудом держа себя в руках, – я пытаюсь кое-что выяснить. Или этот факт отскакивает от граней твоего чертова мозга, как горох от стенки?
– Разумеется, я не могу тебе помочь, – холодно ответил Нарцисс. – Ты меня снова включил сегодня утром и забылся пьяным сном. Машина была уже достроена, но не действовала. Я прибрался в доме и любезно принес тебе пива, когда ты проснулся и стал, по своему обыкновению, жаловаться на похмелье.
– Ну а раз так, любезно принеси мне еще пива и заткнись.
– А как быть с полицейским?
– Ох… Я про него забыл. Пожалуй, надо с ним поговорить.
Нарцисс