Дорога к искуплению. Василий Григорьев
стол, и захрапел.
Да, видать всю ночь просидел, подумал Бэрвин. Он вспомнил об отце, и о том, что его больше нет. Что больше он его никогда не увидит. На глаза навернулись слезы, дворф смахнул их рукавом.
Одевшись, он вышел во двор, нужно было отвлечься. Пить горькую и изводить себя печалью, ему не хотелось. Он взял лопату и, хотя чистил двор только вчера, принялся раскидывать снег. Мыслей не было, работу он делал машинально, но она помогала ему забыться. Он махал лопатой весь день, убрав снег, не как обычно с дорожек, а со всего двора. Отложил лопату Бэрвин, когда уже стемнело. Все тело ломило от усталости, он почувствовал это только теперь.
Войдя в дом, дворф застал гнолла, все там же за столом, где его и оставил, тот, мурлыча и похрапывая, по-прежнему спал. Бэрвин не стал его трогать, прошел к себе в комнату и лег спать.
Если вчера, от выпитого он заснул безо всяких мыслей, он собственно и не помнил, как он ложился спать, то сегодня все было гораздо хуже. Едва он лег, задул свечу и закрыл глаза, в голову тут же полезли разные мысли. Сначала это были довольно приятные вещи. Бэрвин вспоминал, как бывало, они проводили время с отцом, как мастерили сани, чтоб кататься с горы, как вместе ездили в Датпсвич несколько лет назад, как отец подарил ему его первый боевой кинжал. Как они, бывало, просто сидели на крыльце, смотрели на скатывающееся к закату солнце, отец курил, они ни о чем не говорили, все и без слов было понятно. Это были приятные моменты.
От этих воспоминаний ему стало не по себе, теперь все это в прошлом. Отца больше нет и, ничего подобного уже не будет. Бэрвину стало жаль самого себя, на глаза навернулись слезы.
Дворф поднялся с кровати и походил по комнате, пытаясь отогнать тяжелые мысли. Остановившись у окна, он долго всматривался в темноту, не понимая, что он вообще там хочет увидеть. Простоял он так не менее часа, безо всяких мыслей, полностью отстранившись от окружающего мира.
Бэрвин снова лег в постель, незамедлительно начали подкрадываться и мрачные мысли. Дядя Чексид, ведь ему еще ничего толком не объяснил. Как погиб отец? Был это несчастный случай или его убили? А если убили, то кто и почему? Как это получилось? И где был сам дядя? И где могила отца? Разволновавшись, Бэрвин снова поднялся.
Он прошел на кухню, там было темно и тихо, дядя все еще спал. Дворф зажег керосиновую лампу, и потормошил гнолла. Проспав целый день, Чексид, почти сразу открыл глаза. Он осоловело, посмотрел на Бэрвина, потом взгляд его упал на початую бутылку. Гнолл налил себе чарку и тут же выпил.
– Тебе чего Бэрвин? – хрипло спросил Чексид, уже наливая себе новую порцию алкоголя.
– Да я тут, спросить хотел…, – начал было дворф.
– Завтра поговорим, – отмахнулся гнолл и снова выпил.
Дворф не стал ему докучать, понимая, что гноллу тоже приходится нелегко, завтра, так завтра. Он вернулся к себе в комнату и снова лег в кровать. Сон не шел. Мысли постоянно возвращались к отцу, он пытался отвлечься, думать о чем-нибудь другом, но ничего не выходило. Так ворочаясь, он промучился до утра, заснув лишь на рассвете.
Спал он не долго, проснувшись через несколько