Красный блокчейн. Андрей Валерьевич Васютин
посмотрела.
Он решил этим не заморачиваться. Пока.
Когда вернулся, богиня уже отложила в сторону меню и рассеянно глядела в пустоту за окном. Кажется, что-то изменилось. Похоже, она решила больше не держать в себе скверное настроение – чем бы оно ни было вызвано.
– Удалось подумать? – спросила она.
– О чём? – отвлёкся от меню Хунбиш.
– О предметах, конечно.
Подошла та самая чёрненькая официантка.
– Готовы? – спросила она.
Богиня, по-прежнему созерцая город за окном, сделала заказ. Хунбиш бессмысленно полистал страницы. Он не мог определиться.
– Могу предложить для старта сахалинский гребешок с соусом алоэ и малиной, – дружелюбно помогла ему официантка. – Также сегодня особенно хороша мраморная говядина. К ней идёт соус из печёных овощей. Вместе с перцем рамиро. Да, вот на следующей странице. Свежайшие японские устрицы, если желаете. Гриль на углях.
– Есть у вас что-нибудь из мяса? – спросил Хунбиш. – Чебуреки или что-то такое. Хорхог12. Бузы13. Что-нибудь?
– Ну вот смотрите, – склонилась над меню официантка, и они обговорили заказ. Вышло не то, что он хотел, но в этом ресторане, похоже, был скромный выбор.
Она унеслась на кухню, и скоро вернулась с бокалом белого для богини, стеклянной бутылкой прохладной воды и двумя стаканами. В зале было пусто, только у дальней стены сидела пара, занятая в основном фотографированием ещё нетронутых блюд.
– Ничего не понятно, – сказал Хунбиш. – Фотография со статуей, наверное, будет проще всего. Это же какое-то место? Можно съездить и посмотреть.
– Расскажи о себе, – богиня посмотрела ему в лицо.
– О чём? – спросил Хунбиш.
– Ну, кто твои родители. Где ты жил, чем увлекался.
Официантка принесла ему чай. Налила из френч-пресса. Чай никуда не годился: без молока, жира и соли. Просто горячая вода с чёрной травой. Хунбиш отставил его в сторону. Налил воду из бутылки.
– Я из города Сайншанд. Это на юге Монголии, где пустыня, – сказал он. – Там раньше была военная часть. Военный городок. Потом русские ушли. Остались здания. Они, правда, развалились. Мама – русская. Отец…
Он вспомнил светлый песок с комками цемента, серыми камешками и красивыми блёстками битого стекла. Раскрошившиеся бетонные плиты. Разлапистую арматуру. Редкие проплешины травы. Вспученные холмики строительного мусора. Ржавый подъёмный кран рядом с навечно недостроенной коробкой дома. Битый кирпич. Обвалившуюся стену рядом с разбитым полотном бывшего аэропорта. Звон безграничной пустоты. Гудящие на станции поезда. Остатки корабля, занесённого песком. Такие знакомые места для игр и жизни.
Казалось, буквально вчера – ну, максимум, на прошлой неделе – он карабкался по скрипящей и раскачивающейся стреле крана вместе с Бага. Но друга Багабанди родители отдали в монастырь.
Друг Турган с семьёй перебрался в Улан-Батор.
И только он с мамой так и продолжали жить в осыпающейся пристройке к бывшему продуктовому
Тушёное в овечьей шкуре мясо (монг.)
Манты (монг.)