Потаенная девушка. Кен Лю
махнул рукой, – часть того, чем Кэрри пытается воздействовать на меня. Все это несерьезно, – добавил он. Однако тон его был абсолютно серьезным.
Фред ничего не сказал.
– Я просто хочу, чтобы не было никакого недопонимания, – продолжал мистер Уайенн. – Людям свойственно общаться в своем кругу; надеюсь, ты согласишься.
В прихожей Кэрри ахнула, притворяясь, будто ее напугали гости, затем громко выразила восхищение их маскарадными костюмами[4].
– Не пойми превратно то, как Кэрри к тебе относится.
Кэрри вернулась в гостиную.
– Почему такая тишина? – спросила она. – О чем это вы тут сплетничали?
– Я просто попросил Фреда рассказать про свою семью, – сказал мистер Уайенн, и его лицо снова стало приветливым и улыбающимся. – Ты знаешь, что они были диссидентами? Очень мужественные люди.
Поднявшись на ноги, Фред сунул руку в карман и стиснул маленькую бронзовую лопатку. В эту минуту ему очень захотелось швырнуть ее в лицо мистеру Уайенну, почему-то очень напомнившее лицо его собственного отца.
Однако вместо этого он сказал:
– Извините, я не догадывался, что уже так поздно. Мне пора идти.
ГОНКОНГ, 1905 ГОД
– Цзючжун! – снова громко окликнул Уильяма отец. Он не сдерживал свой голос, в отличие от соседки, которая пыталась успокоить ребенка, страдающего коликами.
«Ну почему в Гонконге все кричат? На дворе двадцатый век, а все ведут себя так, будто по-прежнему живут в деревне».
– Меня зовут Уильям, – пробормотал он вполголоса. Несмотря на то что отец оплатил его дорогостоящее обучение в Англии, старик по-прежнему упорно отказывался называть сына его английским именем, которое тот носил уже больше десяти лет.
Уильям постарался сосредоточиться на лежащей перед ним книге – мистическом христианском трактате четырнадцатого века.
«Ибо ты вверг меня своим вопросом во мрак, в то самое облако неведения, в котором пребываешь сам».
– Цзючжун!
Уильям заткнул уши пальцами.
«Да будет ниспослана человеку милость познать все прочие существа и их творения, да и творения самого Господа, и он может в полной мере мыслить о них; но о самом Боге не смеет думать никто».
Эту книгу, «Облако неведения», Уильяму подарила на прощание перед отъездом Вирджиния – и ее, как, несомненно, одно из лучших творений Господа, Уильяму до боли хотелось «познать».
– Ты собираешься возвращаться на загадочный Восток, – сказала Вирджиния, вручая ему книгу. – Так пусть же тебя направляют мистики Запада!
– Гонконг не такой, – возразил Уильям, огорченный тем, что она считает его обыкновенным китайцем… Хотя в каком-то смысле именно им он и был. – Это часть Британской империи. Цивилизованный город. – Уильям взял у нее книгу, почти прикоснувшись к ее пальцам, но все-таки не прикоснувшись. – Я вернусь через год.
Вирджиния вознаградила его открытой сияющей улыбкой, которая больше
В Европе, и в особенности в Северной Америке, принято на День всех святых наряжаться в маскарадные костюмы, ходить от дома к дому, пугая хозяев, и выпрашивать у них сладости (