Один день Ивана Денисова. Антон Рай
у нас только первая встреча, так сразу близкими людьми не становятся. Вот месяц-другой пообщаемся…
До этого Иван внутренне вздыхал, тут же он внутренне застонал: он живо представил себе этот «месяц-другой», проходящий «в общении» с Алексеем. Алексей же, не услышавший этот внутренний стон, продолжил:
– Кстати, а на «Братьев Карамазовых» ты вроде еще рецензию не писал?
– Нет.
– А ведь этот роман многими считается лучшей книгой Достоевского. Ты с этим согласен?
– Нет.
– Нет? А почему? И какой считаешь лучшим?
– «Бесы».
– «Бесы»… «Бесы», конечно, тоже великий роман. Все романы из «великого пятикнижия» Достоевского – великие, это неоспоримо.
– Ну, почему неоспоримо. «Подростка» я бы великим романом никак не назвал.
Алексей посмотрел на Ивана с иронической улыбкой.
– Не назвал бы?
– Нет.
– А почему?
– Да я его даже и до конца не дочитал.
Ирония во взгляде Алексея достигла своего апогея.
– Это ты так, для эпатажа говоришь. Наверняка дочитал. Да и как может не быть великим роман великого писателя? Вот если бы мы взяли не лучший роман писателя среднего, например…
– Как? Повтори, что ты сказал.
– Я говорю, что если взять книгу писателя средней руки, такого, например, как…
– Нет, ты до этого что-то другое сказал.
– До этого я задал вопрос: «Да и как может не быть великим роман великого писателя»?
– Вот это самое. Красиво сформулировал… А знаешь, на кого я сейчас похож? На дядю Ваню, – когда ненавидимый им профессор Серебряков выдвинул идею поправки дел за счет продажи имения и пошел развивать свою идею дальше, но дядя Ваня остановил профессора – ведь его больше всего интересовал только этот ключевой пункт – продажа имения19.
Алексей выглядел явно озадаченным. Иван и сам увидел, что его немного занесло – его привычка к месту и не к месту вспоминать отрывки из различных литературных произведений со стороны, вероятно, выглядела, мягко выражаясь, странноватой – такой же странноватой, как привычка Санчо Панса к месту и не к месту приплетать самые разнообразные пословицы и поговорки20 («И тут приплел литературу!» – одернул себя Иван). И тут же ему показалось, что он опять напал на след, ведущий к разгадке его недомогания – нащупал, так сказать, 37-ую параллель, по которой теперь и следовало двигаться. И всё же до конца пути еще было далеко, он еще где-то всего лишь в Патагонии, а впереди маячили Австралия и Новая Зеландия…21 А пока что следовало закругляться с «реалом» – «реал» только отвлекал его от поисков. О чем они там говорили? О «Подростке»? «Хорошо, – подумал Иван, – привру еще немного, но потом – правда и только правда».
– Не обращай на меня внимания. Как говорил всё тот же дядя Ваня: «Я зарапортовался», – хотя с ума еще, вроде бы, не схожу
«Серебряков. … Наше имение дает в среднем размере не более двух процентов. Я предлагаю продать его. Если вырученные деньги мы обратим в процентные бумаги, то будем получать от четырех до пяти процентов, и я думаю, что будет даже излишек в несколько тысяч, который нам позволит купить в Финляндии небольшую дачу. Войницкий. Постой… Мне кажется, что мне изменяет мой слух. Повтори, что ты сказал. Серебряков. Деньги обратить в процентные бумаги и на излишек, какой останется, купить дачу в Финляндии. Войницкий. Не Финляндия… Ты еще что-то другое сказал. Серебряков. Я предлагаю продать имение. Войницкий. Вот это самое. Ты продашь имение, превосходно, богатая идея… А куда прикажешь деваться мне со старухой матерью и вот с Соней?» (А. П. Чехов. «Дядя Ваня»)
« – Равным образом, Санчо, оставь привычку вставлять в свою речь уйму пословиц, ибо хотя пословицы суть краткие изречения, однако ж ты в большинстве случаев притягиваешь их за волосы, вот почему в твоих устах они представляются уже не изречениями, а просто-напросто бреднями. – От этого един господь властен меня избавить, – возразил Санчо, – потому в голове у меня больше пословиц, нежели в книжке, и когда я говорю, они вертятся у меня на языке все сразу, толкаются, каждую так и тянет сорваться прежде других, однако ж язык выбалтывает первую попавшуюся, хотя бы и совсем некстати. Ну, а теперь я все-таки постараюсь приводить такие пословицы, которые не уронят моего достоинства, потому где богато живут, там мигом и на стол подают, кому сдавать, тому уже не тасовать, и кто в набат бьет, тот уж на пожар не идет, и кто умом горазд, тот себя в обиду не даст. – Правильно, Санчо! – воскликнул Дон Кихот. – Вплетай, нанизывай, накручивай пословицы – никто тебя за язык не держит! Мать с кнутом, а я себе все с волчком! Я тебе говорю, чтобы ты избегал пословиц, а ты в одну секунду насыпал их целый воз, хотя они и подходят к предмету нашего разговора, как корове седло. Пойми, Санчо: я отнюдь не против пословиц, приводимых к месту, но если ты громоздишь и нанизываешь их как придется, то речь твоя становится скучной и растянутой». (Мигель де Сервантес Сааведра. «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Т.2.).
Здесь имеется в виду маршрут поисков капитана Гранта.