Просто жизнь. Стихи. Воспоминания. Михаил Кукулевич

      Среди ноябрьских остуд

      Горит в ночи звезда.

      Любовь – порой тяжёлый труд,

      И радость – не всегда.

      Но пусть и труд, и даже бой –

      Не зря горит звезда,

      И свет небесно-голубой

      Прольётся сквозь года.

      Что мы всё – время, время!

      Есть ещё и пространство,

      И оно ведь не бремя нам,

      Со своим постоянством.

      И когда мы к концу придём

      И на атомы разлетимся,

      Мы травой по нему прорастём

      И деревьями воплотимся.

      Вот и будет жизнь наша вечной,

      Пусть не в облике человечьем.

      Человеческие дела меня уже мало интересуют,

      А божьих дел я почти не знаю.

      Но смотрю на деревья, на зверей домашних и диких

      И, кажется, кое-что понимаю.

      Понимаю, что всякая жизнь – это чудо,

      Которому порою и слов не надо,

      Понимаю, что даже в земле я буду

      Кому-то едой, а значит – наградой.

      Понимаю, что всё продолжится дальше

      И без меня – облака, деревья и травы…

      А слова порой лишь фантомы фальши,

      И молчащие – больше пред Богом правы.

      И я опять сажусь в этот поезд,

      Как тридцать пять лет я в него садился,

      И он покрывает пространство воем,

      Его характер не изменился.

      Да и с чего бы ему меняться,

      Ведь расстоянье не стало ближе.

      И не привык он ни извиняться,

      Ни хотя бы гудеть пожиже.

      И мчится поезд, торопится поезд,

      Он от Москвы до Петербурга

      Жизнь мою, точно скрипку, строит

      С простой уверенностью демиурга.

      И, просквозив через Бологое,

      Притормозив у Металлостроя,

      Поймёт, что сделал дело благое,

      Свой бег немного подуспокоив.

      Прочитал на листке пожелтелом,

      Что, какой бы вконец оголтелой

      И безрадостной жизнь ни была,

      Всё ж случаются в ней просветленья

      И нечастые эти мгновенья

      Перевешивают долю зла.

      Я тотчас согласился с поэтом,

      И тем более что он при этом

      Прожил всё же до старости лет.

      Знать, судьба его всё же хранила,

      Хоть порою казнила и била,

      Но давала надежду на свет.

      Я