История российского конституционализма IX–XX веков. Ю. В. Пуздрач
отсутствовали, и подобные отношения между князем и дружинником имели совершенно иную экономическую основу, о чем, собственно, написано выше. Причиной того, что эти отношения не развились до подобия западных аналогов, является то, что до появления Московского княжества, с его централизацией и единственным правителем, на Руси было относительно много конкурирующих между собой князей с правами-амбициями правителя[150] (в то время как на западе все произошло в обратном порядке: сначала распалась централизованная империя Карла, появились самостоятельные государства, а затем возник институт феодального вассалитета между королями и собственниками).
Как видно, единое Российское государство было образовано несколько иными, чем на Западе, способами. Отсутствие общего для русских земель суверена, иной принцип образования аристократического элемента власти, представители которого не участвовали в качестве первых лиц в процессе раздробления Руси; наконец, конкуренция исключительно между многочисленными Рюриковичами (в отличие от Запада, где феодалы, узурпировав власть на местах, имели возможность конкурировать с суверенами). Следовательно, западный путь образования унитарной государственности, для которого характерным было утверждение суверена, борьба с феодалами за полноту светской власти, наконец, соперничество с церковью или, скажем, урегулирование отношений с духовной властью, в истории России в рамках западной модели не проявился. Получив власть из рук татарских ханов, русские цари не имели соперников, с которыми конкурировали западные монархи в лице феодалов. Что касается отношений с церковью, то они выстраивались в режиме симфонии, которая, если и предполагала борьбу, то относительно скрытую, эпизодическую и персонифицированную.
Итак, чтобы сделать из Московского государства свою вотчину, князь должен был не только подчинить себе людей, но и максимально закрепить их за определенным сословием, местом службы или землей.
Москва первоначально, да и позже, время от времени старалась привлечь на свою службу людей из соседних княжеств и государств. Затем начались ограничения права передвижения свободных. Известно, что традиционно служба бояр основывалась на договоре, при этом, что очень важно, Москва настаивала на включении в договор пункта о праве бояр свободно выбирать хозяина. Чтобы как-то противодействовать Москве, Новгород в 1368 г. запретил своим гражданам покидать его территорию. Уличенный в нарушении запрета лишался права собственности на оставленное имущество. После принятия Литвой католичества (а территория возможной службы включала Литовское княжество) тех, кто самостоятельно покидал службу, стали обвинять в измене не только государству, но и вере.[151] Теперь конфискации подлежала собственность беглеца, его семьи и всего рода.
Понятно, что такая политика Москвы была необходима ей для притока новых управленческих сил и не могла продолжаться долго. Москва последовала примеру Новгорода, и уже при Иване III[152] перестала выполнять
Бояре, которые также заключали договоры (ряды) с князьями, но не были обязаны служить конкретному князю, первоначально имели право уходить от него без какого-либо предупреждения; наконец, упомянутый договор не был, как у западных вассалов, пожизненным, взаимным по возложенным обязательствам. Кроме того, суд, куда боярин мог бы обратиться за защитой нарушенного князем права, отсутствовал. В результате правовые отношения между властью и отдельными представителями общества не привели, как это было на Западе, к договору, основанному на взаимных правах и обязанностях, и не стали развиваться. Напротив, власть приобретала только права над людьми, а общество – лишь обязанности перед властью.
Окончательный раскол между Литвой и Русью произошел в 1596 г., когда католической церкви руками иезуитов удалось склонить часть православной иерархии на территории Литвы к унии, после чего она, оставаясь внешне, обрядово, православной, стала подчиняться папе. Впрочем, унию не поддержало большинство православного населения, что, в свою очередь, ослабило как Литву, раздираемую религиозными противоречиями, так и Польшу.
См.: