Криминология. Д. А. Шестаков
преступление как «власть отнимать у других возможность что-либо изменить».[126]
Преступление, согласно данной доктрине, есть унижение человека, проявляемое в воспрепятствовании его социальному росту. Вред преступления состоит в том, что оно мешает человеку преобразовывать мир, быть в нем активным, общаться с другими и совместно изменять окружающую среду и самих себя.[127]
В этой теории преступления определенным образом соотносятся с дифференциацией власти и иерархией общественных отношений. Теоретики конститутивной криминологии выделяют преступления-лишения и преступления-угнетения.
Преступление-лишение заключается в причинении ущерба в виде уменьшения чего-либо по сравнению с обычным состоянием. Таковым может быть хищение, унижение чести и достоинства. Преступление-лишение отнимает у людей то, что ими уже достигнуто (материальные ценности, положение в обществе, индивидуальность, вера и т. д.)
Преступление-угнетение состоит в создании ограничений, рамок, препятствий достижению индивидом желаемого положения. В качестве примера преступления-угнетения представителями данной концепции приводится воспрепятствование, чинимое чьей-либо карьере в связи с принадлежностью человека к определенной расе или полу. Преступление-угнетение не позволяет стать потерпевшему тем, кем он мог бы стать.
Источниками преступлений, по мнению представителей концепции, служат некие якобы присущие современным западным обществам дифференциации. К их числу относятся дифференциация экономическая (классовая, имущественная), половая («сексизм»), расовая и этническая (расизм и национальная рознь), политическая (власть, коррупция), моральная, этическая («рабство собственных желаний»), а также дифференциации в области прав человека и по социальному положению (статус, неравенство), психологическая дифференциация (ощущения безопасности, благосостояния и т. п.), дифференциация по степени самореализации и др. Деяние, пишут Генри и Милованович, является преступлением в силу того, что оно нарушает социальное положение потерпевшего либо препятствует достижению им желаемого положения.[128]
Преступником конститутивная криминология считает того, кто предпринимает крайние меры власти в отношении других, кто использует ее как средство подчинения, присваивая себе право на перемены и отрицая такие же права у других людей. Это «экстремист», утверждающий разобщенность. Он отнимает у других перспективы и возможности, сводит на нет их человеческий потенциал.
Жертва в конститутивной криминологии рассматривается как «субъект, восстанавливающийся в правах». Жертва преступления поставлена в положение «неличности», «нечеловека», «менее полноценного существа». Жертва ориентируется на полное восстановление, которое на самом деле никогда не будет полным, поскольку причиненный ей вред прерывает процесс ее развития (Генри и Милованович).[129]
Преступность,
Henry S., Mïlovanovic D. Constitutive Criminology. Beyond Postmodernism. 1996. P.116.
См.: Там же.
См.: Там же.
Henry S., Milovanovic D. Consitutive Criminology. Beyond Postmodernism. 1996. P. 116.