Максимилиан Волошин и русский литературный кружок. Культура и выживание в эпоху революции. Барбара Уокер
в духовном, а не в экономическом смысле. Эта новая форма общения проявилась в том, что теперь представляют, когда речь идет о кружках русской интеллигенции: собраниях образованных, как правило, молодых людей, сблизившихся на почве общей одержимости идеями, зачастую – литературой, и бурных обсуждений насущных проблем. Не все кружки начала – середины XIX века обладали подобными качествами; в определенном смысле можно было бы утверждать, что как сами кружки образованной дворянской элиты, так и их идеалы были в равной степени и реальностью, и данью моде. Но такие кружки действительно существовали, и дух их был заразителен.
Одним из таких кружков стало «Дружеское литературное общество» 1801 года, подробно исследованное известным американским специалистом по русской интеллигенции этого выдающегося периода Марком Раевым в статье «Русская молодежь на заре романтизма: Андрей Тургенев и его кружок» (Russian Youth on the Eve of Romanticism: Andrei Turgenev and his Circle). Исполненные могучего желания служить своей стране и своему народу, пишет Раев, А. И. Тургенев и немногочисленная группа его друзей отвергали не только скучную чиновничью службу, которой требовало от них Российское государство, но и сухие, бесстрастные ценности рационального Просвещения, на принципах которого, по их мнению, строилась чиновничья служба. В поисках новых социальных идентичностей, новых способов внести вклад в современное им общество они образовали спаянный мужской дружбой кружок, для участников которого была характерна необычайная эмоциональная и интеллектуальная открытость, самозабвенная преданность и почти (но не совсем) плотская любовь друг к другу, проявлявшиеся в повседневном общении, если не при личных встречах, то в переписке. Пытаясь разобраться в себе, подвергая себя самокритике и стремясь достигнуть внутреннего преобразования, они создали литературный кружок, собиравшийся почти еженедельно на протяжении примерно десяти месяцев, чтобы обсуждать интересующие их темы и произведения[16]. Несмотря на краткий период существования кружка, участие в нем оказало мощное влияние на его участников, которые многие годы продолжали общаться друг с другом и после его распада.
Раев усматривает в этом кружке воплощение ценностей романтизма, впитываемых российской интеллектуальной элитой того времени; он также наблюдает в нем возникновение нового духа, который будет составлять основу интеллигентской идентичности вплоть до 1917 года, а также считает, что корни этой идентичности берут свое начало в формировании этого кружка. Несомненно, такие ценности, как взаимная преданность, стремление разобраться в себе и достижение внутреннего преобразования, играли определяющую роль и в некоторых хрестоматийных кружках более позднего периода истории интеллигенции, в частности в кружке А. И. Герцена и его друга Н. П. Огарёва или в кружке Н. В. Станкевича[17]. Однако после роспуска «Дружеского литературного общества» кружок как институт просуществовал более столетия, несмотря на немалые
Этот кружок, который Раев характеризует как учебную группу, назывался «Дружеское литературное общество»; отметим, что выражение «литературный кружок» у русских мог иметь очень широкое значение. См. [Raeff 1994].
Об активном культе дружбы в кружках Тургенева, Герцена-Огарёва и Станкевича см. «Человеческий документ и построение характера» Лидии Гинзбург [Ginzburg 1991: 27-106]. Одно из ключевых американских исследований, посвященных кружку Станкевича, провел Эдвард Дж. Браун [Brown 1966].