Англичанин из Лебедяни. Жизнь Евгения Замятина (1884–1937). Джули Куртис
убеждений, ставших первопричиной их встречи.
В том первом письме от 26 марта, где он писал о том, что наконец оказался на свободе, Замятин описывал свою тоску по работе, риску и борьбе после почти четырех месяцев вынужденного бездействия. Он явно понимал, что некоторые из его писем могут быть перехвачены, и поэтому использовал довольно простой код, основанный на перестановке букв алфавита, когда упоминал политические события – такие как предстоящий Четвертый конгресс РСДРП(б), который должен был пройти в Стокгольме в апреле[20]. В следующем письме он опровергает предположение, сделанное, по-видимому, загадочным Николаем В., о том, что его приверженность революционному делу поверхностна или неискрення. Замятин возражает, говоря о том, что самые идейно фанатичные люди обычно проявляют наибольшую активность в революционном движении, но часто бывает так, «как совершенно верно замечает Ницше, этот тонкий психолог», что этим очень деятельным людям не хватает творческой жилки (6 апреля). Он уверяет Людмилу в том, что тюрьма только укрепила его готовность служить партии, и говорит ей, что собирается использовать время ссылки для того, чтобы лучше освоить такие темы, как аграрный вопрос и роль кадетов, а также разобраться в ограничениях полномочий будущей Думы новыми указами, вышедшими весной того года. Он прочитал недавно опубликованную книгу Троцкого «Одна или две палаты», и с тревогой упоминает о жестоком обращении с членами партии, о котором узнал из прессы. Замятин составил список из пятнадцати книг и статей и хотел, чтобы Людмила отправила их ему в дополнение к тем социалистическим газетам, которые он уже получал. В список входили Бебель, Каутский и другие авторы, писавшие об анархизме и социализме, Марксе и Ницше, браке и свободной любви, интеллигенции и пролетариате, социал-демократии и научном социализме, а также аграрном вопросе. Он признавался, что не все предназначалось для него самого, поскольку он планировал предлагать эти статьи и книги местным жителям, надеясь тем самым внести свой вклад в революционное дело[21].
К апрелю у Замятина появились некоторые основания надеяться на амнистию; такая возможность обсуждалась в связи с началом работы первой Думы (в которой доминировали либерально-демократические партии, так как эсеры решили бойкотировать выборы). Он с презрением отзывался о «предательстве» тех представителей левого движения, которые призывали к сотрудничеству с Думой. Подобный настрой на компромисс, как он считал, может привести к окончательному поражению революции 1905 года. 9 мая он все еще надеялся, что его собственные, как он их называл, «заблуждения» будут «милостиво прощены». Однако он признается Людмиле, что в целом ему сложно сосредоточиться на чтении политических трудов, так как его слишком часто отвлекают мысли о ней. Он нежно называет ее своей дорогой или милой Люси, используя непривычный уменьшительный вариант ее имени, который скорее всего был калькой с английского Lucy. В то же время он продолжает использовать вежливую
Код был расшифрован Буниной и Любимовой. 22 апреля 1906 года Замятин сообщил Людмиле, что его письмо от 10 апреля, вероятно, было перехвачено, так как полицейский, который его знал, увидел, как он принес его к почтовому вагону на станции [РНЗ 1997: 17, 30].
М. Ю. Любимова отмечает, что этот парафраз указывает на то, что Замятин читал книгу Ницше «По ту сторону добра и зла», которая была переведена на русский язык в 1905 году [РНЗ 1997: 21, примеч. 2]. Философские и политические произведения, которые Замятин читал в течение 1906 года, приведены М. Ю. Любимовой. См. [Замятин 2011: 37–82].