Точка замерзания крови. Андрей Дышев
как следует говорить не научился?
Дамочка наглела. Я не смог промолчать.
– Вам не кажется, что вы разговариваете слишком грубо? Вашего папу случайно зовут не Парасрам?
– Чего?! Какой еще, к черту, Панасрам?
– Парасрам – это индийский мальчик, которого украли и воспитали волки… Но это я так, в порядке бреда.
– Вот-вот, это и видно, что вы все время бредите! – обрадовалась моему признанию дамочка. – И не очень-то похожи на заложника. В автобусе я вас что-то не замечала.
– Я случайно оказался рядом со станцией, и меня заставили зайти в вагон, – ответил я.
– Меня это не интересует, – часто щелкая пальчиком по кончику сигареты, ответила дамочка. – Прокурору будете рассказывать, как вас заставили куда-то зайти… Троянский конь, шпион, пятая колонна…
Мэд смотрела то на меня, то на дамочку, пытаясь понять, что между нами происходит, и как нам удалось в считанные секунды найти повод для конфликта.
– У вас красивые колготки, – сказал я, как бы подводя итог нашему короткому диалогу, и демонстративно отвернулся к окну.
Дамочка шумно выдула дым мне в затылок и громко прихлопнула ногой окурок.
4
Из дверей на платформу вышел очередной заложник. Это был молодой сухощавый мужчина в очках, одетый не для гор – в черную, на синтепоне, куртку и темные брюки, заправленные в полусапожки. Щурясь, он посмотрел на вагон, оглянулся на дверь, словно хотел получить подтверждение, и неуверенно подошел к краю платформы.
– Не стесняйтесь, – сказал я. – Смелее!
И тут же стал противен самому себе. На фоне этих испуганных, озабоченных своей судьбой людей, которые уже не один час терпели грубость и заглядывали в автоматный ствол, я был веселым кретином. Для чего я бравирую, демонстрирую свой оптимизм, если он непонятен и даже неприятен тем, кто рядой со мной?
Мужчина зашел в вагон и молча встал у торцевого окна к нам спиной.
– Много людей осталось в автобусе? – спросил я у него.
– Что? – переспросил он, оборачиваясь. – Каких людей?
Через толстые стекла очков его глаза казались маленькими, сидящими глубоко в черепной коробке. Черная шапочка, надвинутая до бровей, плотно обтягивала голову и скрывала уши – так шапки надевают только заботливые мамы своим детям. Тонкой шее с точечками ранней щетины было слишком просторно в растянутом вороте зеленого свитера; из-за этого, должно быть, мужчина все время втягивал голову в плечи. Поверх нагрудного кармана куртки висела нелепая медная эмблема с изображением сосны и надписью: "ПЕТРОЗАВОДСК – ГОРОД СЛАВЫ".
– Я имею ввиду заложников, которые остались в автобусе, – уточнил я. – Вы не обратили внимание, сколько там человек?
– Человек тридцать, – ответил мужчина. – Или сорок.
– Какая разница, сколько там осталось! – вмешалась дамочка. – Они пообещали отпустить всех, кроме десятерых. Значит, еще семерых пригонят сюда.
– Шестерых, – поправил я.
– Вас я не считаю, – язвительно ответила дамочка. –