Deus ex machina. Николай Бизин
ни в коем случае не покачнув), и у человека Эктиарна глаза словно бы обернулись внутрь самих себя и стали матовыми – он попытался перестать быть человеком! И тогда человек Лиэслиа его ударил (то есть одного человека ударила другая его человечность). Причем одновременно и снаруж-жи, и изнутр-ри: то есть снаружи – жужжание полуденной пчелы вилось над мускусной розой, то есть изнутри – детской считалкой слышалось:
– На месте фигура замри!
Полуденный зной, дышащий над песком гогеновского пляжа. Пчела Оси Мандельштама (доходяги на пересылке, все еще бормочущего рифмы) и его мускусная роза, чьи лепестки подобны волнам: море волнуется раз, море волнуется два, и все замирает, и в Европе остается все так же холодно, а в Италии темно… То есть босая левая нога Лиэслиа встретилась с челюстью Эктиарна (сейчас мы узнаем, каково это – трещиной быть своей вечно босой льдины?) как раз в тот момент, когда Эктиарн попытался (какая это пытка, когда пространство не принимает твою человечность, и приходится его продавливать) отскочить, и у него не получилось.
У Эктиарна не получилось, и могла бы отскочить его голова – но ему пришлось за ней последовать! Он упал на песок (который состоял из планет), и все эти планеты прогнулись под тяжестью его тела, и все это произошло единомгновенно, и он застонал прежде, чем Лиэслиа его ударил… Каково это, трещиной быть своей вечно босой льдины? Так мог бы спросить человек у все еще человека.
Так мог бы спросить случайный прохожий, повстречавший (предположим) Сальвадора Дали и что-либо у него спросивший (а на деле – пожелавший по человечески поделиться своей дрожью кожи и желудочной коликой), а на деле – попросивший не у самого Сальвадора Дали, а у его гения уступить и случайной душе толику места под солнцем! Каково это место под солнцем, где над розой мускусной дыхание пчелы, где в степи полуденной кузнечик мускулистый, и (главное) где автор этого солнца?
Так вот же он, доходяга Ося Мандельштам. Он роется в отходах лагерной кухни, поскольку из барака его выкинули, поскольку он пробовал красть еду у соседей-людей. И над всем этим прекрасное полярное (позабудем о теплых морях!) солнце, которое сотворено этим доходягой и которое есть автор этого доходяги… Вы спрашивает, что было бы, если (предположим) помянутую мной Жанну из Домреми не сожгли? Так ведь ее и не сжигали.
Итак, полуобнаженный человек Эктиарн упал навзничь, и человек Лиэслиа перешагнул через него; итак Серая Крепость начала перешагивать и перешагнула через Господина Лошадей – вот и во время (а было ли время?) этого «начала» лежащий на песке человек каким-то образом сумел поставить подножку, и человек Лиэсли упал на него (а крепость, рухнув на него, обязательно бы погребла) – хотя после такого удара ногой трудно было поверить, что Господин Лошадей останется в сознании! Наверное, он и не остался, и именно его отдельное сознание сумело добраться до ног противника.
А потом это сознание добралось до дыханья Лиэслиа – Эктиарну удалось взять в борцовский захват его горло. Как будто