Птица, летящая к небу. Наталия Терентьева
на мой ботинок другим мальчикам, как будто на экскурсии. – Зырьте, пацаны!
Их смёл поток старшеклассников, которые стали выходить из соседнего кабинета, а я, подхватив рюкзак, юркнула на лестницу и побежала вниз – насколько я могу теперь бегать в этом уродском ботинке. В уродском, проклятом, чудовищном ботинке, из-за которого я теперь – изгой. Ведь пока ботинка не было, никто ничего не знал. Никто не замечал моего прихрамывания, и оно мне почти не мешало. Так, чуть-чуть – я стала очень быстро уставать – от бега, от танца, просто от жизни. Прошла по улице до школы – устала, взбежала по лестнице – устала… Но всё равно это было гораздо лучше, чем сейчас.
До конца учебного дня оставалось два урока – география и физкультура, от которой я теперь освобождена. Я понимала, что надо развернуться и пойти обратно. Потому что прогулять географию – себе дороже. С нашей географичкой шутки плохи. Один раз в чем-то провинишься – наживешь себе врага надолго. Причем я знаю, что некоторые девочки умудряются как-то с ней дружить. Шепчутся с ней, переглядываются, улыбаются со значением, когда географичка рассказывает какие-то школьные истории – она обычно всё обо всех знает. Я же не знаю, как к ней подойти, и, наверное, не очень хочу знать, иначе давно бы научилась.
Таисья Матвеевна, наша географичка, – странный человек. Однажды мне приснилось, что она выкалывает мне глаза. И это было не просто так. Таисья может взглядом остановить драку в коридоре или одним словом или вопросом так тебя хлестнуть, что ты долго будешь снова возвращать свое обычное самочувствие и место в классе. Мне пока не доставалось. Иногда она выбирает себе неожиданную жертву. Я пытаюсь понять ее логику – кого же именно она уничтожает и за что. И это не всегда очевидно. За грубость и мат? За «расхлебанный» вид, как она сама выражается? За неподчинение? За нелюбовь к предмету? Но вот Сомова, к примеру, она не трогает. А Сомов откровенно презирает и ее, и ее предмет, и всех учителей вообще.
И при этом Таисья Матвеевна мне нравится. Как это может быть? Я ее боюсь, и она мне нравится. Чем? Я пыталась это понять. Силой, наверное. Она идет по коридору, и от нее во все стороны расходится особое силовое поле. Можно тихо ржать, и строить рожи за ее спиной, и показывать неприличные жесты – так делают некоторые мальчики, чтобы доказать, что они ее не боятся. И всё равно они тоже попадают в ее поле. И оно их меняет. Шепотом материться и трусливо показывать средний палец, пока Таисья движется по этажу, окидывая зорким взглядом всё вокруг, – это еще не победа. Победа – это выдержать ее взгляд. А взгляда Таисьи выдержать не может никто.
Я встала в углу на первом этаже между поворотом в маленькую учительскую раздевалку и кабинетом ОБЖ, где было тихо, и пыталась убедить себя, что мне нужно пойти наверх и высидеть географию. А что, если Плужин продолжит тему моей ноги и ботинка, и Таисья услышит, заинтересуется? Я не могу сказать, что она меня очень не любит, это будет неправда. Скорее, не выделяет. И это самое прекрасное, что может быть во взаимоотношениях с нашей географичкой.