Дочь кардинала. Филиппа Грегори
смысла в нашем нынешнем существовании. Мы ни слова не говорим о маленьком новорожденном мальчике, которого забрала наша мать, чтобы выбросить в море. Мы не говорим о шторме, о ветре или о море. Мы вообще почти ни о чем не говорим. Просто подолгу сидим в полном молчании, потому что не чувствуем необходимости говорить.
– Как жаль, что мы не в Кале, – неожиданно говорит Изабелла одним жарким тихим утром, и я понимаю, что она имеет в виду. Ей хочется, чтобы всего этого с нами никогда не происходило: ни восстания против спящего короля и злой королевы, ни победы отца, ни его бунта против короля Эдуарда, а самое главное – не было брака с Джорджем. Это желание отменить почти все, что происходило с нами в детстве, все наши устремления к величию.
А что было делать отцу? Разумеется, он просто должен был начать борьбу против спящего короля и злой королевы. Он знал, что они были на стороне зла, поэтому их должно было свергнуть с престола. А потом, когда их победили и низвергли, он не смог стерпеть пары, которая пришла на смену им. Он не смог жить в Англии, которой правили Риверсы, ему пришлось поднять свой стяг против короля Эдуарда. Им движет желание видеть родное королевство в руках хорошего короля, который прислушивается к нашим советам. Таким королем должен быть Джордж. Я понимаю, что отец не может перестать к этому стремиться. Как его дочь я знаю, что моя жизнь будет подчинена этой бесконечной борьбе, чтобы мы могли достичь того, что нам принадлежит по праву – мы должны стать самыми могущественными людьми во дворе. И Изабелла должна это понимать. Мы родились дочерями создателя королей, и правление Англией – наш удел.
– Если бы отец не пошел против короля, я бы родила ребенка дома, – продолжает зло говорить Изабелла. – Если бы мы не подняли парус в тот день, в тот самый ветер, у меня сейчас на руках был бы сын. А теперь у меня нет ничего. У меня нет ничего, и мне ни до чего нет дела.
– У тебя еще будут дети, – говорю я. – Мать сказала мне, что тебе постоянно нужно напоминать о том, что у тебя еще будут дети, чтобы не дать тебе скатиться в отчаяние.
– У меня нет ничего, – просто повторяет она.
Когда раздается стук в дверь, мы почти не двигаемся. Один из охранников открывает двойные створки, и в залу тихо входит женщина. Изабелла поднимает голову.
– Прошу прощения, но миледи мать в отъезде, – говорит она гостье. – Мы не принимаем прошений.
– Где графиня? – спрашивает женщина.
– Она с отцом. Кто вы?
– А где ваш отец?
Мы этого не знаем, но признавать этого не собираемся.
– Он в отъезде. Кто вы такая?
И тогда женщина снимает капюшон. Мы с ужасом узнаем одну из йоркских фрейлин, леди Сатклифф. Я вскакиваю на ноги и закрываю собой Изабеллу, словно пытаясь ее защитить.
– Что вы тут делаете? Что вам нужно? Вы прибыли сюда от королевы? – Меня пронзает ужасная мысль о том, что она прибыла сюда, чтобы убить нас обеих. Я ищу глазами ее руки, спрятанные где-то под складками плаща, как будто