Дочь кардинала. Филиппа Грегори
смотрю на замок и вижу, как в бойнице прямо под моим окном появляется пушка, потом в другой и в еще одной, словно замок готовился к защите.
Это какая-то ошибка, пытаюсь я себя убедить. Должно быть, они приняли нас за один из кораблей короля Эдуарда. Но потом я поднимаю глаза чуть выше. Над защитной стеной развевался не флаг отца: там было не копье, но белая роза Йорка и символ королевской власти, два флага вместе. Кале сохранил верность Эдуарду и дому Йорков, в то время как наша верность дрогнула. Отец провозгласил, что Кале верен дому Йорков, и Кале не отступил. Он не колеблется вслед за приливами и отливами и сохраняет верность присяге так, как сохраняли ее некогда мы, только вот теперь мы превратились для них во врагов.
Впередсмотрящий замечает опасность поднимающейся цепи и криком предупреждает о ней рулевого. Капитан на бегу кричит приказы матросам. Отец бросается на штурвал, помогая рулевому вращать его, чтобы вывести корабль из смертельно опасной западни – из цепи. Пока корабль разворачивался поперек ветра, паруса начинают опасно надуваться, угрожая опрокинуть корабль.
– Круче поворот, рифите парус! – кричит отец, и, натужно скрипя, корабль разворачивается. До нас доносится звук залпа, и рядом с бортом падает пушечное ядро. Разглядев корабль, они вычислили, какое расстояние нас разделяет, – они нас потопят, если мы не повернем вспять.
Я не могу поверить в то, что против нас обратился наш собственный дом, но отец без тени промедления разворачивает свой корабль и уводит его из-под пушечных залпов, чтобы ослабить паруса и бросить якорь. Я никогда не видела его в такой ярости. Он отправляет ботик с одним из своих офицеров к своему же гарнизону с требованием пропустить корабль. Нам не остается ничего другого, как ждать ответа. Море тяжело дышит волнами, ветер настолько силен, что якорная цепь натянута до предела, а корабль нервно дергает носом и раскачивается из стороны в сторону. Я выхожу из каюты и иду на корму, чтобы посмотреть на свой дом. Мне не верится, что они не пустили нас. Не верится, что мне не подняться по каменным ступеням в спальню, попросив по дороге горячую ванну и чистое платье. Потом я заметила, как от причала к нам идет ботик. Я слышу стук, когда она швартуется к кораблю, и крик наших матросов, спускающих вниз веревки. С лодки наверх были подняты бочонки с вином, галеты и сыр для Изабеллы. И все. Нам не было передано ни слова. Им не о чем с нами говорить. Они отчаливают и отплывают в сторону Кале. Вот и все. Они закрыли нам путь домой и из жалости послали Изабелле вина.
– Анна! – доносит ветер до меня зов матери. – Иди сюда.
Я, с трудом удерживаясь на ногах, бреду в каюту. По дороге я слышу, как протестующе скрипит якорная цепь, звенит, возвращаясь на место, и освобождает корабль. Судно снова предано на милость волн, и ветер несет его по своей воле. Я не знаю, какой курс выберет отец. Я не знаю, куда нам сейчас идти, если нас изгнали из собственного дома. Мы не можем вернуться в Англию, потому что мы предали ее короля. Кале не принял нас… Так куда же нам податься? Есть ли на свете такое место, где мы будем