Вороний Яр 2. Дмитрий Дроздов
пожелал оставшимся спокойной ночи, и, не задерживаясь, отправился на покой.
– Ну, как дела, боец? – Она подошла к изголовью, немного склонившись, положила тёплую сухую ладонь ему на лоб, – Вот и жару уже почти нет. И то верно, ожил. Бок-то не саднит?
– Пустяки, – тихо ответил Родион, слегка махнув ладонью, – Отец Фотий сказал, очистилась рана-то.
– Вот и слава Богу! Поел уже похлёбки-то, вижу. Теперь давай чаю отведаем с мёдом да брусничкой мочёной. Я сейчас.
Она разлила по кружкам чай, поставила на рукотворную тумбочку возле полатей оставленные монахом яства, положила пару ломтиков хлеба. Обжигаясь и дуя на чай, Родион посматривал на Анфису, молча прихлёбывая из кружки. Она, отщипывала от ломтя небольшие кусочки, отправляла их в рот, и запивая чаем, разглядывала его то с любопытством, то с какой-то затаённой, но доброй усмешкой. Толи от разгоревшейся в углу печки, толи от горячего чая, а толи от загадочно доброго, словно родного взгляда её, ему вдруг стало необыкновенно тепло, почти жарко. Захотелось снять с себя рубаху, но он лишь расстегнул на ней две верхние пуговицы и промокнул рукавом выступившую на лице испарину. В памяти его промелькнули далёкие зимние вечера за двумя чашками чая, распиваемые им в одиночестве перед пустым стулом, и мимолётная встреча в вагоне перед высадкой в Вороньем Яру, и таинственное посещение утром после новогодней ночи. Ему хотелось смотреть и смотреть на неё непрерывно, но, повинуясь какому-то доселе неизвестному ему чувству смущения, кое не вызывала у него прежде ни одна из знакомых женщин, он то и дело отводил в сторону взгляд, чтобы через несколько мгновений снова окунуться в колдовство её таких простых и таких загадочных светло-карих глаз.
– А что же наша сказка? – спросил он, наконец прервав молчание, – Не забыла ли Шахерезада о своём обещании?
– Что ты, что ты, великий господин, мой, – игриво ответила она, – Разве неизвестна мне суровая воля твоя и что ждёт меня, не начни я своего повествования. Сейчас же после чая непромедлительно и начнём.
Вскоре с чаем было покончено, Анфиса прибрала с тумбочки, постояла недолго напротив божницы, шепча молитву, после чего вновь устроилась на табуретке перед возлежащим Родионом.
– Ну что ж, начнём. Вот дойдём до конца нашей сказки, тогда и будем знать больше, чем сейчас, – начала она.
“Где-то я уже это слышал”, – подумалось Родиону. Она, внимательно глядя на него и, словно читая его мысли, сказала вдруг, заставив его слегка вздрогнуть:
– Это ты уже слышал, в детстве. Андерсен, знакомая фамилия? – она улыбнулась одними глазами, – Только это лишь присказка, сказка впереди. А теперь ложись пониже, мой повелитель, так тебе будет лучше слушать.
Она помогла Родиону принять горизонтальное положение, поправила под головой подушку, подтянула на грудь одеяло. Он, давно привыкший ничему не удивляться, послушно повиновался, и, заняв удобное положение, как когда-то в далёком детстве, в деревне у бабушки, погрузился в мягкое, сказочное журчание её слов.
– Станет