Современная Галатея. Софья Другина
что они находятся в цыганском театре, что спектакль, начало которого видела Асунсьон, это постановка пьесы Гарсиа Лорки «Чудесная башмачница», и что руководство театра хотело бы, чтобы Асунсьон посмотрела спектакль полностью и дала несколько советов для улучшения нескольких моментов, в которых руководство не очень уверено. Асунсьон удивило данное предложение, но желание посмотреть спектакль и окунуться в атмосферу страстного испанского танца, по которой она так соскучилась, взяло вверх и она ответила, что согласна.
В дверь постучали, и женский голос что-то сказал по-русски. Асунсьон, естественно, ничего не поняла. Но вряд ли сказанное могло к ней относится. Цыганки, сидевшие за своими гримёрными столами, захлопали в ладоши, зашумели, зашуршали юбками, начали вставать и выходить друг за другом из грим-уборной. Асунсьон догадалась, что их вызвали на сцену.
Вскоре в грим-уборной остались Асунсьон с Клариссой, старуха цыганка и Ольга. Старая цыганка снова заговорила:
– Оленька, детка, спроси, как её зовут, откуда она, и как зовут девочку.
Ольга перевела, Асунсьон ответила, но вопросы цыганки её обеспокоили. Старая цыганка погладила по голове Клариссу, улыбаясь, назвала девочку по имени вслед за Ольгой, и продолжила:
– Оленька, скажи ей, пусть не противится стремлению дочери, голос крови ничем не заглушить.
Выслушав перевод, Асунсьон вспыхнула и хотела было наброситься на старую цыганку, но сдержалась ― она знала, что цыганки дадут ей отпор. Тогда она ответила:
– Мой муж испанец, и я испанка, мы оба коммунисты и члены Коммунистической партии Испании.
Выслушав перевод, старая цыганка, которая к тому времени раскурила трубку, распространяя по грим-уборной аромат восточного сорта табака, затянулась, выпустила колечко дыма, потом ответила:
– Стара я, чтобы не разглядеть цыганского ребёнка. Пусть приходит сюда, сил здесь набирается, не бойся, я никому не скажу, да и Ольга не из болтливых.
Асунсьон подскочила к дочери, схватила Клариссу за руку, процедила сквозь зубы:
– Адьос13! ― и выскочила в коридор, раздосадованная и разъярённая тем, что кто-то догадался о её самой сокровенной тайне.
Глава 7. В ритме фарруки
― Она больше не придёт, ― сказала Ольга, обрадовавшаяся было встрече с Асунсьон. «Поговорить опять будет не с кем», ―подумала она. ― Не надо было ей этого говорить, ― расстраивалась Ольга, обращаясь к цыганке.
Старая цыганка снова затянулась трубкой и снова выпустила колечко дыма. По грим-уборной распространился аромат восточного табака:
– Придёт, если не завтра, то послезавтра. Она тоскует по родине, по любви. Где ещё она может забыться под звуки фламенко!
Кларисса действительно была плодом страсти Асунсьон и Раймона, великолепного цыганского танцора фарруки. Исстрадавшись за три года в одиночестве после ареста мужа, отчаявшаяся Асунсьон решилась устроить себе праздник и пошла в небольшую
Пока