Незабытая: отчаянное сердце. Книга 1. Лейла Б.
если это существо злое? Что для тебя зло?
– Зло – это причинение вреда невинным, – с готовностью ответила Гулльвейг. – Когда кто-то вредит, приносит страдание и боль, сеет разрушение и смерть – это зло. Но это не означает, что если кто-то совершает что-то, что осуждается обществом или религией, но это никому не причиняет вреда, то он обязательно злой. С этим можно не согласиться, но это можно и понять.
– Твой друг, тот темный эльф, – начала было я.
– Сайрис, – напомнила Гулльвейг. Видимо, для нее это было важно.
– Да. Как ты вообще встретилась с ним? Разве ты не знаешь, что темные эльфы давно изгнаны под землю за совершенные ими злодеяния?.. – я видела, как Гулльвейг напряженно поджимала губы. Я не имела целью обидеть ее своими словами или как-то задеть, мне правда было интересно. – Они до сих пор грабят, убивают, похищают по ночам, обращают в рабство, думая, что все иные расы хуже, чем они и…
– Не все они такие! – воскликнула Гулльвейг. В ее глазах горел огонь веры. Она всем сердцем верила в Сайриса, и это было видно.
Хоть Гулльвейг и не ответила на мой вопрос, я видела ее привязанность к тому темному эльфу. И она действовала ради него. Очень хотелось пронаблюдать за развитием этих странных для меня отношений. Да и узнать, почему член расы, промышляющей похищением существ с целью создания рабов для себя, сам стал рабом.
– Я рада, правда. Но что насчет мести? – спросила я, едва заметно скосив глаза на Сфинкса. – Это зло? – Гулльвейг замешкалась, и я, поняв, что, скорее всего, затронула не самую нужную сейчас тему, спросила у Сфинкса, воспользовавшись моментом. – А ты, кстати, контролируешь себя в ином облике?
– Проверь в следующий раз, – усмехнулся Сфинкс.
Я кивнула.
Он заметил это и насторожился, но более ничего не сказал.
– В общем, это… спасибо вам обоим, – сказала я и поклонилась, повторяя жест Марии перед дверью в комнату. – И за то, что было под шахтой Бриджа, и за то, что было в переулке трущоб, и вообще.
Мне ответили не сразу, тогда я опасливо подняла глаза, не спеша разгибаться. Сфинкс коротко кивнул мне и спешно посмотрел на тлеющие угли, а Гулльвейг сказала:
– Я всегда приду на помощь нуждающимся. Только скажи мне, почему тебе настолько интересен Сфинкс, что ты даже это… ну…
– Мы обе видели, кем он обернулся, – ответила я, выпрямившись и на ходу придумывая оправдание. Не хотелось возвращаться к теме крови. И я солгала, не моргнув и глазом: привычка с Дома. – Мне важно было узнать, участвуют ли в неведомых мне экспериментах животные.
– Поверь мне, ни одно животное в моем случае не пострадало, – невесело отозвался Сфинкс. – Это все тот же я, просто чуть другой.
Я кивнула ему, хотя багровые нити магии у его шерсти в подземелье под шахтой Бриджа говорили мне обратное, но вот Гулльвейг убежденной не выглядела.
Если относительно Сфинкса хоть что-то прояснилось, а дальнейшее любопытство в его сторону могло закончиться потасовкой, то я, как оказалось, дала недостаточно для ее понимания информации. Гулльвейг принялась расспрашивать