Химера. Последний поход. Эд Кузиев
Остап. – Потому, обидев одного родича, ты обидел всех. Поморы и ушкуйники уже узнали, как это бывает, убить одного из нас из-за пустяка или по праву сильного, что будет, если снасильничать одну из нас… Всех их, кто был на той Ладье, их детей и стариков, баб и дома… Род не помнит имена, но не забывает и не прощает Зло. Имя Брата Сета и берендея Мрака выбиты в памяти предков. Их будут знать и помнить моя кровь и кровь детей моих детей.
– Не горячись, Остап. Передай старосте, что за поселением следили. Больно скоро хвостатые объявились и нагнали быстро. Значит, не более, чем в десяти вёрстах, стая стоит. Вожак ранен, то – моя заслуга. А четверых они потеряли у реки.
– Хочешь сказать, что одолел пятерых, старик? – c недоверием переспросил санник.
– Я отвел их за собой ниже по реке, к утопцам. Пока стая рубилась с ними, Я подрезал вожака. Затем выбивал по одному. Лишь когда бился с двумя, меня и порвали, – улыбнулся своей хитрости Сет.
– Умно, – признал Остап. – Мы обычно так не воюем. Только от защиты бьёмся, сами только в случае смертоубийства родича можем пойти.
– Мрак от вас пару месяцев назад ушёл? – одна мысль о том, что Я знаю этого бера, озарила меня.
– Где-то так, – признался возничий.
Крепко же захотел учиться, ежели и на Юг ушёл к родоверам, и с купцом прогулялся до торжка. Такая тяга достойна уважения. Я помню его образ сильного и волевого человека там, на поляне, когда рубились с Плакальщицей.
Оглядев лес в очередной раз, увидел мечущиеся тени, что бежали через лес, огибая деревья.
– Брат Сет, десяток рванул напрямую, скоро и сам увидишь, остальные на том же расстоянии держатся.
– Ха-х. Молодняк не справился с азартом погони, значит, и вожака при них нет. Босик, клади стрелку да бей наверняка. Остап, гляди, чтобы лошадку не порезали и её не понесло. Ника, быстро за спину возничего и спрячься под шкуры. Началась потеха. – Брат коротко раздал указания, а сам радостно вскочил на ноги, обвязал пояс верёвкой, а второй конец кинул мне. – Привяжи к полозьям, чтобы не выбили из саней. Да и сам подвяжись. Забава, перейди на перед к Веронике, толкайся-брыкайся, но не дай себя с саней скинуть, то – верная смерть.
Сначала послышался треск веток и маленьких поваленных деревьев, а затем появились и сами твари. В сумерках смотрелись грозно: массивные тела, резкие прыжки, взрывающие снежный наст, и горящие глаза. Если волколаки – больше волки, чем Люд, то перевертыши – наоборот. Тело напоминало человеческое, лишь руки были длиннее, лицо более вытянутое и густая шерсть. Уже не скрываясь, твари рванули наперерез. Я перехватил самострел, а рядом положил меч, глазами выбирая мишень. Но тени двигались рывками, да и сани трясло, потому ни о какой точности речи быть и не могло. Из всей стаи особо выделялся огненно-рыжий. Он яро бежал, временами помогая себе руками и обгоняя всех остальных, да раззадоривал других своими криками и воем.
– Сынок пришел за отца мстить. Тот, правда, с проседью был, – заметил его Брат Сет, а затем громко и на выдохе закричал:
– Ату