Дорога ярости. Дэвид Хофмейр
Парадокс порядка и технологии в мире, которым правит страх и прихоти.
– Добро пожаловать в ад, – еле слышно произносит Адам.
На дальней стороне озера высится серая башня без окон. На ее вершине, в тысяче с лишним метров над землей – площадка. Она примерно на той же высоте, что и плато. Адам видит крохотные фигурки, которые, словно термиты, снуют по площадке между какими-то промышленными сооружениями. А далеко внизу, на земле, нескончаемый поток шахтеров течет сквозь залитый ярким светом вход внутрь башни и выливается наружу. Сотни рабочих шагают со смены и на смену. Людское море.
Адаму вдруг кажется, будто он не здесь, а где-то далеко отсюда, и смотрит на все происходящее со стороны. И видит все это впервые.
– Во скольких бы городах я ни был, везде есть шахты, – замечает Кейн. – Добывают из ядра Земли водденит, как будто его хватит навечно. Все это смертельные ловушки. Они высасывают из тебя душу.
Адам не говорит ни слова. Ему вспоминается тусклый предутренний свет. Дверь, скрипнув, отворяется и закрывается с негромким хлопком. Слышно, как отец шаркает по грязи. Наконец шаги стихают вдалеке. Каждый день. Папа встает рано, чтобы успеть на дрон и попасть в шахту.
До них долетает гул турбины. Адам сперва чувствует его ногами, потом вибрация охватывает мотоцикл и поднимается по позвоночнику. Из тумана спускается летательный аппарат. Цилиндрический, серый, с четырьмя турбинами, по две с каждой стороны. Чтобы он завис параллельно площадке, потребовалось несколько маневров. Наконец аппарат залетел за постройки и скрылся из виду.
Гул смолкает, и дрожь в позвоночнике у Адама стихает до еле различимого жужжания.
– Дрон для перевозки водденита, – комментирует Кейн.
Адам подходит к краю утеса, пугается и отшатывается. От высоты у него кружится голова. Он любуется солнечными бликами на поверхности озера. Потом переводит взгляд на башню и представляет, как его отец плетется туда. День за днем, каждый день. И так – до самого последнего дня.
Они сказали, что это несчастный случай. Адам ненавидит это слово. Несчастный случай. Разве им объяснишь сумятицу в душе, незаживающие раны? Всего-навсего несчастный случай. Ошибка.
Твой отец был жив. А теперь мертв. Уж извини.
Они сказали, что он приходил сюда каждый вечер по дороге домой, чтобы полюбоваться видом. И однажды поскользнулся. Вот и все. Оступился. Бывает.
Но не верит Адам в официальную версию.
Он прыгнул в пропасть. Вот как это было на самом деле. Набил карманы камнями и шагнул вниз.
Кейн достает из-за пояса рогатку, из кармана камень, заряжает, стреляет – и камень с неожиданно громким свистом проносится по воздуху. Они провожают его глазами, он описывает дугу и падает…
Все ниже, ниже, ниже.
Глухой всплеск.
Кейн заглядывает в пропасть.
– Эти твои приступы опасны. А если ты вырубишься на ходу, прямо на мотоцикле?
Адам подбирает с земли камень и подбрасывает высоко в воздух. Провожает его глазами,