.
али благодетелью? – спросил государь. – То есть умение, и всё на том.
Юноша коротко улыбнулся словам Иоанна.
– Покуда оружия твои, помыслы да умения направлены супротив врагов Родины нашей… – продолжал тем временем государь, указывая на ладони юноши.
Из-за нежной белизны на коже Фёдора отчётливо виднелись следы крови, которые молодой опричник не успел смыть, наспех растирая холодный снег. Красные пятна касались рукавов и меха. Сейчас угасающее солнце преисполнилось в силе своего золотого сияния и озаряло юношу с головы до ног, проявляя каждое пятно на его чёрном одеянии и изящных кистях.
– И, – продолжил Иоанн, – покуда ты мне верен, нет на руках твоих греха.
Фёдор опустил взгляд и отдал низкий поклон. На том они и разошлись, не обмолвившись боле ни словом. Оба ощущали нужду буквально в нескольких мгновениях в этом зале, из которого каждую минуту утекало драгоценное закатное солнце. Казалось, нужная мысль вот-вот соберётся из мутных мечущихся образов в голове. Но сейчас тому было не суждено сбыться. На том и разошлись – государь отдал приказ молодому опричнику, и приказ должно исполнить.
Мчались всадники страшною дорогой. Уж то Москва была – всё кругом, – лишь снега белые раскинулись саваном. Гонят да пригоняют лошадей своих опричники, стегают что есть мочи. Впереди несётся конь, помимо всадника, поперёк седла тело перекинуто – ни живое, ни мёртвое. Перебитые в кровь руки стянуты ремнями. Окоченели пальцы на морозе. На голове мешок, да сквозь ткань грубую холщовую всё проступает кровь. Въехали опричники на двор заснеженный да скинули поклажу свою. Человек уж и не шевелится, пнул главарь в живот связанного, а тот и звуку не подал.
– Подонок этот сучий, – громко объявил опричник громовым басом своим, – руку поднял на слугу государева! Да с тем и измену уготавливал! В цепях держать выблядка поганого!
Мужчина вновь со всею злобой пнул изменника, да тот лежал на холодном снегу, точно чувства давно покинули его.
Резкие удары кожаного хлыста разрезали горячую плоть. Свист разлетался от каждого взмаха кнута и летел гулким эхом под низкими мрачными сводами подвала.
Стены будто бы дышали, когда на их камнях дрожало пламя от редких факелов. Мальчик стоял в стороне, силясь вжаться в стену. Ребёнок глядел, как фигура молодого опричника вновь и вновь обрушивает град ударов на искривлённое в колодках тело. В полумраке всё обратилось кромешной мешаниной дьявольских видений и отблесков пламени со стены.
Опричник обернулся на мальчика, складывая пополам хлыст в руках. Кровь капала с плети на каменный пол. Фёдор кинул плеть мальчику. Ребёнок, оцепеневший от ужаса, не словил брошенного ему орудия и поднял хлыст уже с пола. Тем временем Басманов встал на одно колено и схватил за волосы узника. Мальчонка, стоявший всё то время в стороне, не слышал, какие слова произносил Фёдор твёрдым шёпотом, точно вбивал их заключённому.
Ребёнок боялся пошевелиться. Он сам не заметил, с какою силой сжимал в своих руках хлыст. Кровь, чёрная и густая, быстро