Гойда. Джек Гельб
тревоги сгущались над ним, тем крепче охватывал подлокотники трона своего.
– Что с Басмановым? – спросил Иоанн, касаясь своего виска.
– Так это… – Григорий неловко почесал затылок да обратил взгляд в пол. – Всё это, спит всё… Вот уже второй день, великий государь.
Царь закатил глаза, рука сама собой упала на его колени. Иоанн запрокинул голову и тяжело вздохнул, да так, что видно было сквозь чёрное одеяние, как вздымается его грудь.
– Фёдор как? – спросил царь, и в голосе том слышался поднимающийся гнев.
– Так это, много лучше, государь! – тут же молвил Малюта.
– Передал указ мой? – Иоанн чуть наклонил голову, оставляя взгляд неподвижным, застывшим.
– Передал, слово в слово передал, – кивнул опричник.
– И что же Фёдор? – спросил царь, едва прикрыв глаза веками.
– Посмеялся лишь, – Малюта пожал плечами. – Уж подумал, что потешаюсь я над ним.
– Что именно молвил ты? – спросил Иоанн, подпирая голову рукою.
– То и передал – мол, сам государь дозволяет ныне оставить службу, покуда батюшка его не придёт в себя, – ответил Скуратов.
– И что было тебе ответом? – вопрошал царь.
– Так ничего… ну, токмо усмехнулся, да этому Андрюшке-то что-то на басурманском и бросил.
Царский лик озарила слабая улыбка – то лишь угол губ дрогнул да глаза будто бы засияли ярче.
– И вести с ратного поля пришли, – продолжил Малюта. – Всё эти латины не дают покою нам.
Не успел опричник закончить своей речи, как был прерван царским жестом. Иоанн поднялся с трона и встал в полный рост.
– Нынче жар от печей утомляет меня пуще обычного, – вздохнул царь, потирая переносицу.
Малюта низко поклонился. Вдвоём они направились ко внутреннему двору. В пролётах меж арками белел снег да пестрели тёмно-голубые следы и расчищенные тропки.
Ладно изъяснял опричник государю своему о раскладе сил, о проклятых латинах, что подступали к священной земле Русской. Свежий ядрёный воздух возвратил покой разуму Иоанна – он внимал словам опричника своего, но ровно до тех пор, покуда не заметил во дворе две фигуры. Замерев на месте, Иоанн чуть подался вперёд, в арочный проём, вглядываясь в лица опричников, что разгуливали во дворе. Малюта не сразу заметил, что царь более не внимает речи его, да как разумел – умолк и обратил свой взор во двор. Опричники, что праздно разгуливали по мёрзлому снегу, обнажили клинки.
Иоанн свёл брови. Малюта тотчас же приметил перемену на лице государя, и уж было набрал воздуху, чтобы велеть опричникам сложить оружие, но царь остановил его.
– Нет, – мотнул Иоанн головой. – Пущай.
Скуратов, верно, от неловкости, поджал губы и пожал плечами, будто бы он и не собирался чего учинить. Тем временем Андрей и Фёдор, которых царь легко узнал, даже находясь на расстоянии, перекинувшись парой слов, скрестили сабли. Звон оружия доносился гулким эхом.
«Он же много проворнее немца…» – думал