Мальчики-мальчишки. Наталья Горская
громкой музыкой автомобилей, так что басы даже отдавали в дорогу и в ноги прохожих. Одна из них резко и визгливо затормозила, и из неё вылез холёный, но какой-то смертельно уставший и опухший от непрекращающегося веселья Трубачёв:
– А-а, пионэ-эры юные, – увидел он меня. – Пионер, к борьбе за дело великого Ленина будь готов!..
– Здрасьте, Владислав Палыч, – ответила я, не зная, как его ещё назвать. Не Горнистом же.
Горнист усмехнулся, а мне стало интересно, как же его всё-таки называет жена.
– Сладкий, чего ты вылез-то? – окликнул его слегка пьяный и знакомый женский голос из машины, и следом за голосом из окна высунулась Надька Карпинская, первая красавица нашего бывшего класса, в свадебном платье. – Ой, Натаха! Ты? А я вот замуж выхожу за бандита!
– Мы не бандиты, а благородные пираты! – ответил Горнист словами Весельчака У, героя из популярного в годы нашего детства мультфильма.
– Так за кого ещё выходить-то? – не сл у шает его На дежда и словно бы оправдывается перед кем-то. – Кругом ведь одни отморозки или нытики, так что уж лучше за бандита.
– Поздравляю.
– Так, я вижу, мальчиши-кибальчиши накурились анаши: что это вы женщине наливаете? – вмешался Трубачёв. Я ж сказал: бабам – вино, мужикам – водку. Чего ты шампанское-то выпер: Новый год что ли?
– Дык, это… она сама сказала: хочу, мол, шампанского, – испугался тот, что с кобурой.
– Да неважно, котик. Горская, давай выпьем за моё счастье, – вылезла Надежда из машины. – А ты откуда идёшь?
– Я с работы еду.
– Ты чё, работаешь?! Наталья, это несерьёзно! Женщина не должна работать. А это что такое? – Надежда увидела выглядывающий из моей сумки учебник по начертательной геометрии. – Ты к тому же и учишься? С ума сошла! Натаха, мужики боятся и ненавидят образованных баб, уж поверь моему слову!
– Да ладно, – я не знаю, как мне отделаться от этой компании. – Какой прок от таких мужиков, которые боятся и ненавидят баб?
– Ну, им просто перед дурами легче свою дурость демонстрировать, – объяснила мне Надежда.
– Потому что вы, бабы-заразы, и так умнее нас, дураков, – засмеялся Трубачёв. – А если вы ещё и с образованием, так мы вообще вам в подмётки не годимся. Хотя я женщин не боюсь – я их обожаю.
– Сладкий, когда мы в церковь поедем? – спросила Надька, легко опрокинув в себя бокал вина.
– Едем, цыпа! Все смарагды и яхонты будут твоими! – Горнист сделал широкий жест рукой и спросил меня: – Может, тебя до дому довезти, пионерка?
– Не-а, я пройтись хочу.
Я пришла домой, а родители сразу запеленговали запах вина.
– Мать, а мать, – в шутку негодовал отец. – Дочурка-то наша пила где-то. Вот, вырастили дочу: навеселе домой приходит, студентка-комсомолка.
– Это Трубачёв женится и всем наливает, – ответила мама.
– Да знаю я. Вон они к Арнольду пристали, – сказал отец, глядя в окно.
С улицы раздавались пьяные хохот и возгласы