Люди Грузинской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции. Владимир Лучанинов
Знаете, это была настоящая не ангажированная интеллигенция, не номенклатурная. Сам отец был удивительным человеком. Когда он подготовил докторскую диссертацию, ему поставили условие: необходимо все перевести на русский язык и отправить на утверждение в Москву.
– Перевести Важа Пшавела?! Ни в коем случае! Просто сама работа утратит смысл и содержание!
Он отказался от ученой степени без каких-либо мучительных сомнений. Диссертацию он разделил на три части, доработал и издал три книги в Грузии.
Отец несколько раз причастился перед смертью, это было три года назад, он уже не мог ходить, причастился и сказал:
– Чудо настоящее! Сколько энергии дает!
Помню, когда я была маленькой, отец собрал деньги себе на пальто. Но пришли друзья, и он сразу направился к тому месту, где лежали эти деньги, чтобы купить все для угощения гостей.
– Что ты делаешь?! – удивилась моя мама Нино (фамилия ее – Обгаидзе).
– Ничего, – сказал он спокойно, – куплю потом короткое пальто, ты не беспокойся!
И застолья устраивали незабываемые! В нашем доме повсюду были книги, очень много книг, а мебель была только самая необходимая. К приходу гостей стол всегда накрывался, а у меня была маленькая скамейка, я ставила ее в угол, садилась и слушала взрослых с упоением. Как они общались! Это настоящее искусство!
Известно, что на Востоке на базаре для человека главное – не торг, а общение, сам процесс диалога, находчивость, остроумие, эрудиция, знание, поэзия. Нечто похожее можно сказать и о грузинских застольях, это в первую очередь – открытое общение. У нас на столе никогда не было водки, всегда пили вино. Но и вино не имело для отца особенного значения, главное в застолье для него было общение с близкими людьми, взаимное обогащение[18].
Но такие теплые традиции существуют не только в Грузии. У меня в Москве есть близкие друзья. Помню, приехала к ним, а там компания. Одна женщина рассказала о том, что кто-то попросил ее купить дорогие театральные билеты, но так и не вернул ей деньги; все сидели за столом, пили чай и живо обсуждали эту тему. И как же это было виртуозно! Как наше застолье, честное слово! Дружеская помощь выражалась и в подбадривающих шутках, и в образных историях, и в готовности скинуться всем, чтобы сразу же решить ее проблему.
К сожалению, после 1998 года я в Москве больше не была.
Когда там в 2002 году произошел захват заложников на мюзикле «Норд-Ост», я четыре дня из дому не выходила, сидела перед телевизором, не могла оторваться, настолько близко к сердцу приняла эту трагедию. А когда вышла, надела дубленку, потому что в Москве ведь было уже холодно, а у нас еще тепло – настолько я вжилась в эту боль. На меня на улице смотрели, словно на сумасшедшую.
Чурчхела на пятьдесят детей
Я училась в Тбилисском государственном университете (ТГУ), на факультете востоковедения. Наша грузинская школа востоковедения была классической, нам преподавали древние языки. Помню, когда к нам приехали студенты из Азербайджана и узнали, что мы переводили персидский эпос «Шахнаме»
В известных всему миру грузинских застольях хранятся глубокие христианские традиции. Тосты застолья вторят чину Великой ектении. «Великая ектения, – говорит митрополит Николай (Пачуашвили), – думаю, это отзвук первых христианских собраний – агап. Сначала и Евхаристия за столом совершалась, лишь потом сформировалось чинопоследование, переместившее общину в храмовое пространство. А застолье сохранило атмосферу этих древних агап. У нас, если ты с кем-то сидел за столом, считается, что вы близкие. Спрашивают по-грузински: „Вы с ним преламывали хлеб?“ Поэтому у нас и не приветствуется отказ выпить вина, ведь выпивая, человек раскрывает свои внутренние движения души. Обычно мы закрываемся, когда общаемся официально, а в застолье, напротив, человек постепенно раскрывается. Вино в этом помогает, а вот с водкой такое невозможно, потому что одна-две рюмочки – и состояние человека резко меняется. Так что главное в застольях – это ощущение братства и любви. У нас говорят: если пришел только есть и пить, значит, ты не с нами, а если мы вместе ощутили главное – значит, мы вместе преломили хлеб».