Восхождение в бездну. Сергей Николаевич Адушев
13
Проклятье Императора
Лето. Цитадель Алькасаба-нок-Вирион. Покои Лилит. День.
Еле слышно, как доносится плач из покоев молодой девы, а под её дверью караулит тётка-повитуха Исида. В своём привычном платье с белым фартуком, что спешно не успела переодеть. Волосы взъерошены, по ней видно, как она торопилась к Лилит, что так отчаянно не пускает в свои покои. Она зажала ладонями свои губы, тоже не сдерживая слёз, молча слушает плач за дверью, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться тоже. О томлении юного сердца ей известно всё, но с тем, что Лилит её не пускает, она смириться не в силах.
За окном радуется светлый летний день, но в покоях принцессы темно и уныло. Лилит проплакала всю ночь без устали, и это оставило отпечаток на её юном лице. Она со сбитым от слёз дыханием сидит на подоконнике и перебирает письма эрелима.
– Почему, почему он не пишет? – осипшим голосом бубнит себе под нос, как будто на краю безумия её голос звучит двояко. – Уже целый месяц нет вестей… – Лилит то откроет письмо и бегло пробежит по нему глазами, то закроет и берёт следующие. – Почему ты молчишь? Почему не пишешь? – весь мир не мил в такой тоске, она готова на крайности. – Может, я что-то пропустила раньше… – Лилит вновь и вновь открывает письма и читает будто наизусть, но не выдерживает и швыряет их в сторону. – Я так больше не могу! – её глаза налиты болью, а письма, будто листья, засыпали покои. – Что с ним, что с Люцианом? – она уткнулась в ладони и заплакала вновь.
В коридоре послышались тяжёлые, но в то же время торопливые шаги Императора. Он приближался к покоям дочери в окружении минимальной свиты. Эрелим Андрас из личной охраны позади всех, но всем видом показывает, что на передовой. Его красный плащ гордо развевается за спиной по коридору. Писарь Лука торопится сразу за Императором, отставая всего на пару шагов. Подмышкой зажимает книгу в кожаном переплёте, куда фиксирует всё, что видит или слышит. Стальное перо в правой руке и чернильница на поясе – вот и весь набор писаря. Он сразу выделяется простотой своей одежды и её удобством, хотя работает при дворе. Сам же Император облачён не празднично, а словно с охоты вернулся. Поношенные кожаные сапоги, начищенные до блеска, штаны и рубаха неприметного цвета, но обязательно прогулочный венец всевластия, лёгкий и в любом случае приметный.
– Где моя дочь? – как громом оглушил тётку-повитуху Император, и та рухнула на колени.
– Молю Вас, милорд, не серчайте. Ваша дочь никого к себе не пускает.
– Что значит – никого? – Император даже чуть опешил. – Я отец её, я Император в конце концов! Открой дверь!
Исида вскочила, кряхтя, с колен и прижалась лицом к двери, вознесла руку над головой и робко постучала.
– Душенька моя, открой дверь, – с обратной стороны двери тишина, молодая дева затаилась. – Ваш отец пожаловал, очень просит аудиенции.
– Да что происходит? Какой ещё аудиенции я прошу? – Император отодвинул повитуху и дёрнул ручку двери,