«Воробьев и Леонтий». Петр Альшевский
я себя! В политику пора подаваться!
Я ВАМ искренне скажу.
За правителя умру!
Идет молва,
что дарованный нам Господом князь,
осмелившись забраться на необъезженного
коня,
с него рухнул,
отбил об землю живот,
учинил нападки на окружение.
Не отговорили меня!
Страшнейшей опасности мою ценнейшую
жизнь подвергли!
16
На этаже я слыву очень резким. Могу накричать, валяющийся мусор пнуть и на лифте уехать.
В психушке его примут за своего, подрагивающие соседи в спину мне говорят.
Не в теме народ – пар я выпускаю. Перед молчаливым сидением над летописями разрядку себе даю.
Нервная система у меня не разболтанная. Объявив пятиминутный перерыв, упражнения на растяжку я делаю, умиротворенным, словно тибетский йог.
ГЛИНУ, знайте, обожаю.
На сапог не променяю.
Разговоры о супружеской неверности
моей Глины по Новгороду,
я убежден, не гуляют.
О пятидесятилетней,
чудовищно непривлекательной Агриппине
сколько угодно, а о Глине ни гу-гу.
И озверевший без баб степняк
на Глину бы не польстился?
За мое добро я спокоен.
С такой женой, как Глинушка,
обладаю возможностью
в безмятежности колдовать.
17
В закрытом большевиками монастыре проверка сохранности исторических документов рассыпалась, пропажи пошли косяком.
Я разгоняюсь. По заданным параметрам шарю по Интернету пыльной решительной бурей.
Если вы охотник за редкостями…
Не для личной выгоды, ради науки ищу.
Тогда предложений вам у меня не имеется. Настаивать вы заканчивайте, бизнес лишь с деловыми людьми я веду!
Естественно, голос я повышал, захлебывался… полицией не пугал. Я не ребенок, в курсе, на чьей она стороне.
ЗАМАХАЛ руками я.
Сотрясайся же, Земля!
На тайной встрече
у князя
вроде бы решено
колдунов из Новгорода изгнать.
Не потянут!
Колдовством мы беду отведем!
С Акакием Черноватым
вообще никому бы не связываться,
ну и я жестами грозными
и заклинаниями непонятными
свою лепту внесу.
18
Питание на завтрак было у меня калорийным. Вставать из-за стола не хотелось, выдержат ли мои ноги, я беспокоился.
Колбасную нарезку я с батоном умял, шоколадную вафлю в пасть сунул…
Последний завтрак приговоренного смертника. Закравшееся предчувствие до обеда не дотянуть.
ЗАКРИЧИШЬ, гляди, от боли!
И умолкнешь навсегда.
Изобретательный мастеровой Четвертак
рассказывал колдуну Леонтию
о помышлении создания топора,
рубящего дрова
без участия человека.
Чревато,
покачал