Деревенька моя. Вячеслав Смирных
ждёт, когда дед Захар на правах старшего поздравит женщин с праздником, с окончанием полевых работ и предложит по первой.
Чего-то замешкался хозяин дома, и Кирюшка, уже пропустивший у судной лавки стаканчик, тряхнув крутолобой головой, потянул густым голосом:
Шумел колхоз,
Крестьяне гнулись,
А власть советская была…
– Ты, Кирюшк, это не надо. Об чём-нибудь другом давай, – заволновался дед Захар. – Выпьем, бабы.
Загомонили притихшие было гости, прицеливаясь стаканами к губам. Непривычно как-то. Однако мимо рта никто не пронёс. Кто глоток, кто два. Фроська хлобыснула до дна:
– Провались она в живот!
Приняла, сколько душа пожелала, и тётка Наташа. Тепло приятно растеклось по телу. Сделалось ей легко и уютно. И сидевшие за столом товарки, мужики виделись все такими хорошими и родными. Подмывало сплясать.
– Не спеши, Наталья. Закуси. Все ешьте, – просит дед Захар, стараясь исправить свою заминку, что допустил вначале торжества.
Мама всегда в тени, а тут вдруг тихим, ровным голосом заводит:
На позицию девушка
Провожала бойца…
К ней присоединяются другие женщины. Поют о бойце, но думает каждая о себе, о мужьях, отцах наших, не вернувшихся с войны. Жалостливая песня. Нюра – роза, шмыгнув носом, прикрывает глаза ладонью. У неё четверо на руках и у самой здоровье не ахти. Лишь Кирюшка Столбов стоит непоколебимо прямо за спинами женщин, старательно выстраивает их голоса на нужную высоту.
– Мить, глянь, – толкает меня в бок Санька.
Высоко в голубом небе над нашей деревней тяжело плывёт журавлиный клин. Провожаем его глазами, пока не истаяли в вышине журавлиные точки. Замечательный день выбрали наши матери посидеть вместе за праздничным столом, передохнуть от тяжкого ежедневного колхозного ярма.
Тем временем дед Захар подбил женщин поднять ещё по рюмке, и Стёпка, правильно оценив момент, развернул меха гармони:
И-и эх… твою мать,
На кобыле воевать.
А кобыла хвост поднимет,
Всю Германию видать!
– Ох-хо-хо! Поддал, сукин кот! – затрясся мелким смехом дед Захар. Первой из-за стола выплывает Фроська. За ней с какой-то опаской тётка Наташа. Не усидели Нюра – роза с Кирюшкиной женой, другие женщины. Хмель им крепко ударил в головы.
Ой, подруга, дроби бей,
Над тобою воробей.
Надо мною серый гусь —
Я измены не боюсь!
Тётка Наташа выплясывает в паре с Фроськой:
Выходи, подруга, замуж,
А потом уж выйду я.
Всё равно любови нету
У тебя и у меня!
Под шумок тётка Наташа втягивает в круг деда Захара.
И он припас припевку:
Не ходите, девки, замуж,
Не ходите, милочки.
Не делите свою жизнь
На две половиночки!
Гомон, топот и заливистые переборы гармошки. Кто усидит на месте? Чьё сердце не дрогнет