Деревенька моя. Вячеслав Смирных
с Витькой внимание. Склон оврага да и вся прилегающая местность рябилась белыми точками колхозной птицы. Если остановиться на плотине и прислушаться, непременно услышишь несмолкаемое кудахтанье кур, крик горластых петухов.
– Сходим, разведаем? – предложил однажды Витька, глазами показывая на куриное жилище после того, как мы обогнули пруд, обстреляли всех лягушек, заставив уцелевших попрыгать в воду.
Покидали камешков, каждый стараясь при этом как можно чаще чиркнуть по водной глади пруда. Больше касаний – «частей» – ты победитель. У меня ловчее получалось, но Витька играл нечестно. То со счёта сбивал, то толкал под локоть. Витька хитрец. Может затеять какое-нибудь каверзное дело, втянуть в него нас, парнишек помладше, а то и поссорить одного с другим на потеху остальным, а самому при этом остаться в стороне.
Чего ж я с ним водился?
Жил он рядом с моей бабушкой, у которой я бывал постоянно. Витька года на два старше, потому иногда заступался за меня, если вдруг кто-либо из ребят пытался меня обидеть.
К курятнику мы шли, не таясь, громко разговаривали, заранее предупреждая хозяйку куриного двора о своём приближении, чтоб не подумала чего. Бабка Хиба калачиком лежала на зелёной мураве, сладко спала под тёплым солнышком, обдуваемая лёгким ветерком. Было тихо и спокойно, если б не красноглазый петух. Завидев нас, он вдруг вытянулся на одной ноге и издал такой рокочущий клёкот, что куры замерли на месте, а с ними и мы в ожидании окрика бабки Хибы. Но куриный страж не проснулся, и мы с Витькой, осмелев, полностью вошли в роль… разведчиков. Притихли у распахнутой двери.
– Задача понятна? – шёпотом спросил Витька. —Проникнуть в немецкий штаб. Сумеешь?
Я замешкался: «Так сразу и в штаб?».
Видя мою робость, Витька отдал новое распоряжение:
– Стой тут, я сам.
И нырнул в душный, пропитанный запахом птичьего помёта курятник. Не успел я посторониться за дверь, чтобы спрятаться в случае чего, как Витька выскочил назад, держа в обеих руках по паре яиц:
– Теперь ты давай.
«Повторить Витькин бросок к кошёлкам? А ну-ка бабка Хиба проснётся. Отказаться – стать трусом».
Выручил меня красноглазый петух. Хлёстко хлопнув крыльями, он вновь заорал что есть силы: « Вы вор-ры!» – почудилось мне. Со всех ног я бросился бежать прочь, за мной, еле поспевая, мчался Витька. Конечно, в его глазах я был никуда не годным разведчиком, последним трусом, с каким нельзя иметь серьёзных дел. И он ещё посмотрит, стоит ли со мной водиться.
Остановились на плотине. Мне стыдно было смотреть в глаза моего друга. Но Витька вроде и не заметил моих переживаний. За участие в разведке он протянул мне яйцо.
«Не взять – Витьку обидеть. Взять незаработанное – неудобно».
Яйцо я сунул под куст бузины, остальные по пути на колхозный двор Витька занёс к себе домой.
Мы покружились возле кузницы, поочерёдно попрыгали на ржавом пружинистом