Паучиха. Книга I. Вера. Татьяна Владимировна Фильченкова
Горюнова? – подтрунивала над ней Наташка.
– Чего ты глупости болтаешь? Мужа целиком берут, с фамилией, а не выбирают по частям то, что нравится.
– Да ладно тебе, баба Тоня, Наташка шутит.
Уселись за стол. Тосты перемежались с криками «Горько». В свои неполные двадцать два Вера впервые целовалась по-настоящему. Она и не думала, что это делается с языком.
Снова повели разговор о возвращении.
– Павел, куда вы решили после войны?
– В Ленинград. Попробуем устроиться, с жильём что-нибудь придумать.
– Может, ко мне в Куйбышев? С работой и комнатой помогу.
– Спасибо, Борис, но Верины родные могут ждать её в Ленинграде. Связь с ними потеряна. Будем на месте искать. А там посмотрим.
– А перед дождливым Ленинградом приезжайте ко мне погостить. Отдохнёте на море. Торопиться вам некуда, устройте себе медовый месяц. Муж лодку смастерил, на рыбалку сходите.
– Спасибо, Маша, я бы с удовольствием: море не видел никогда. Вера, поедем?
Вера не хотела задерживаться, но муж смотрел с такой надеждой, что она согласилась.
Павел встал, взял Веру за руку и повёл в комнату с кроватью.
«Пожалуйста, только не торопись», – мысленно молила она.
Он был терпелив. Нежно гладил лицо, шею, перебирал отросшие волосы. Умелые руки хирурга оказались чуткими и в ласках. Поцелуи в губы. Ступор отступил, Вера обняла мужа. Его ладонь забралась под одежду и мягко сжала грудь, отчего сладко потянуло внизу живота. Отлетела в сторону гимнастёрка, юбка упала к ногам. Он отнёс жену на кровать и разделся сам. Вера увидела на его набухший орган и снова испугалась: из уголков сознания встал Яшка. Павел лёг рядом, прижимаясь этим жутким отростком к её бедру.
«Смотри ему в лицо. С любимым не страшно. Здесь только Павел, Яшки нет».
– Паша, только не торопись…
– Я помню, маленькая, – прошептал он на ухо и покрыл поцелуями лицо, шею, грудь, спускаясь всё ниже по животу… Его губы и язык там!
«Как такое возможно?! Как такое возможно вообще, и тем более со мной? Моё грязное, поруганное тело… Он поднял его из той липкой мерзости, освятил ласками… О-о-о-ох…»
Павел лёг сверху, придавил приятной тяжестью. Страха исчез, Вера сама желала близости. Наслаждение нарастало, становилось острее. Тело содрогнулось от первой волны удовольствия, за которой накатила вторая… Павел сжал её в объятиях, ускорил движения и замер со стоном…
– Паш, ты меня любишь?
Они отдыхали, обессиленные. Голова Веры покоилась на груди мужа.
– Люблю.
– А когда ты это понял?
– Хм… Когда ты побрилась.
– Почему сразу не сказал? Почему молчал три месяца?
– Думал.
– О чём?
– О том, что я, выгоревший хрыч, могу дать молодой девчонке. Сумею ли сделать счастливой?
– А потом?
– А потом понял, что одна ты ещё несчастнее будешь.
Вера кивнула.
– Ты меня на семь лет старше. Не так уж и много.
– А пережито нами ещё больше.
– Паш,