Пламя моей души. Елена Счастная
урожаев ещё далеко. Да и неизвестно, какими они нынче будут, хватит ли всем, или снова придётся травы да коренья по лесам собирать да за дичью гоняться по многу дней. Но всё ж раздобыли кмети на охоте нескольких особо неосторожных глухарей да уток. И было это большой удачей.
Пришла к вечере и матушка, хоть брата мужа не очень-то любила: пустозвоном считала, будто не ведала, что он и дела умеет вести не хуже, чем языком чесать. Зато Знаслав поприветствовал Любогневу тепло и радостно, несмотря на её кислый вид, расспросил о многом, и о том, как она переживает потерю мужа. Княгиня отвечала неохотно, но не отмалчивалась – и стрый скоро оставил её в покое.
Чуть позже пришла и Елица, сразу приковав к себе взгляды собравшихся мужей. И казалось бы, есть девицы краше её: ослепительные, манящие так, что тело всё сводит – а никто сейчас не поспорил бы с невыносимой притягательностью княжны. Словно светом её охватывало, стягивался он к ней отовсюду, от каждой лучины в гриднице. Она села подле княгини, а та в её сторону и глянуть не пожелала. Но княжна и не расстроилась, кажется. Взор её весь вечер был отстранённым, чужим, словно не здесь она была, а где-то далеко. Доносили на хвосте местные сороки, что почти всё время она с братом проводит: и гуляют они много, и заботится она о мальчишке – верно, одна-единственная для неё отдушина. Всё здесь чужое и враждебное.
Да Чаян едва на месте не подпрыгивал, как хотелось ему поближе к Елице подобраться, а уж выпитое за здравие стрыя пиво и вовсе разгорячило его кровь. Казалось Ледену, что налегать на хмельное он стал теперь гораздо охотнее – как будто заглушить хотел что-то, унять. Или забыть. Кабы вновь не стал дурить, на буйну-то голову. Но больше всего братца обеспокоило, что приехал этим же вечером в детинец ещё один гость важный – боярин из Житолицы, и привёз с собой дочь свою молодую и ладную – Зденку. Ни о чём доподлинно он с Еримиром не уговаривался, зато известно было давно, что Любогнева сына старшего женить на пригожей боярышне вовсе не прочь. А Светояр, как жив был, и не противился, хоть и понимал, что жених из Чаяна сейчас не слишком-то завидный.
Девушка тоже сидела сейчас подле женщин, по другую сторону от княгини – и на неё та смотрела гораздо благосклоннее. А Зденка только иногда – как и положено скромной девице – поднимала взгляд на Чаяна или отца, что устроился близко от него. Оттого-то, верно, брат и ёрзал нынче сильнее обычного.
Веселье стало буйным, как навалилась ночь. Мужи, подвыпивши, наевшись дичи, заговорили громче, яростнее загромыхали чарки о стол, чаще вздрагивали челядинки от резких всплесков хохота и щипков за мягкие места, в которых пирующие уже не могли себе отказать.
Леден сидел за столом уж больше для того, чтобы без присмотра ничего здесь не оставлять, чем для того, чтобы веселиться. И вовсе не нравилось ему то, что стрый быстро о смерти брата позабыл, да и других забыть пытался заставить. В том и не было ничего плохого: мёртвым в своем мире лучше живётся, коли в Яви живые не печалятся и слёз напрасных подолгу не льют. Но уход отца казался ему недобрым знаком, словно от этого всё только запуталось сильнее.
Не