Элегия забытых богов. Рина Лесникова
дальше он развивать мысль не стал и опять повернулся к Летте. – Это всё, что с тобою там случилось?
Олетта истово закивала. Кажется, её сейчас отпустят. Как бы не так. Допрос длился почти до обеда. Спрашивали, какой дорогой она шла, какие растения или животные ей могли повстречаться. Видела ли она кого из духов. И про погоду в Долине тоже спрашивали. Про дневное и ночное светило, про звёзды и облака. Про туман. Даже про то, плакала она или нет, и сколько раз сходила в туалет. Благородная тэйни уже много раз хлопнулась бы в благородный обморок. Летта стойко сносила всё. Спасибо, что не бьют.
После того, как граф понял, что ничего больше из Летты не вытянет, её отпустили на все четыре стороны. Наконец-то её мытарства закончились. Можно бы спрятаться от всех и отдохнуть, но спать совсем не хотелось, а есть – да. Время-то уже обеденное. Опять же давала себе слово стать серьёзнее и от работы больше не отлынивать. Потому стоило отправиться на кухню.
***
Когда Олетта появилась на кухне, все на миг замерли. Первая очнулась судомойка Лурька – девка немногими годами старше, но глупая до невозможности, что честно компенсировалось покладистостью и безотказностью. Во всём, хоть в работе, хоть в доступе к телу.
Лурька выронила решето со столовыми приборами и тоненько завизжала. Остановилась только после того, как главный повар наотмашь ударил её по щеке, но и, отлетев в угол, продолжала причитать:
– Ульгим*, ульгим!
– Лурька, ты чего, это же я, Летта, – нужно было налаживать контакт среди своих. – Я вернулась и готова работать, – это она уже сказала Тощей Ингре, ловко прячущейся за спинами своих более тучных сотоварищей по кухне.
– А чем докажешь, что ты не ульгим? – подозрительно прищурилась кухарка.
– Ну как же. Я живая, тёплая. Разговариваю с вами. Хотите, ущипните меня. – Олетта склонилась к бачку и взяла оттуда чищеную морковку, чтобы продемонстрировать, что она и ест, как все люди. – Ты что делаешь?! – возмутилась она, когда поварёнок исполнил её просьбу и больно ущипнул за попу.
– Сама же велела ущипнуть, – нагло усмехнулся он.
– Значит, правду горничные сказали, что ты вернулась, – главный повар ловко разогнал мокрой тряпкой подчинённых по местам и упёр пухлые руки в бока. – Вроде как даже и ночевала в их покоях. Сама госпожой стала? – он зло прищурился.
– Да какая из меня госпожа, гон Юнир, – махнула рукой Летта. – Я всё та же дочка Кривой Ташки.
– Дочка Кривой Ташки, говоришь? Это хорошо, что не забыла своё место, побывав в господской постели. Ночью ко мне придёшь. Чего уши развесили? Работать! – закричал шеф на примолкнувших подчинённых. И ты не стой, – это он уже Летте приказал, – бери лохань с помоями и тащи к свинарнику. Даром кормить здесь никого не буду.
Олетта кинулась исполнять приказание. Её признали свои. А что гон Юнир велел прийти к нему, так мало ли что он сказал.
Девочка честно отработала допоздна, стараясь не замечать гадких ухмылок, а то и ревнивых взглядов кухонных работников. Загружал её главный повар, как взрослую. К вечеру тряслись