Элегия забытых богов. Рина Лесникова
беседке. Вряд ли кто-нибудь из господ отправится туда по такой-то погоде. Моросящий холодный дождь как нельзя лучше соответствовал настроению.
Мысли, если и забредали в голову, были совсем не радостными. Летта давно дала слово, что не будет такой, как мать. И что? Может, и мать не сама такой стала, а её вынудили? И дорога у всех дворовых одна?
Надо же, как задумалась, даже шагов не заметила, чего с ней не было давным-давно.
– Олетта, ты здесь? А я тебя искал, – в проёме беседки стоял тэйн Феррес. – Ты почему ушла?
Разговаривать с его младшей милостью совсем не хотелось. Почему ушла? Что тут странного, сходить с главным поваром до кладовой? Это чуть ли не их женская обязанность. И вообще, какое Ферресу дело, почему она ушла с кухни.
– Ушла и ушла, не твоё дело! – нарочито грубо ответила она и прикрыла глаза. Следующие слова, полные тоски и безнадёжности, вырвались непроизвольно: – Как же вы все надоели. И зачем я только вышла из Долины.
– Летта, никогда не говори так! Вышла потому что так решил Первопредок. Значит, нужна Ему твоя жизнь.
– Ещё и ему, а то без него мало вас, озабоченных.
Говорить так с хозяйским сыном не стоило, но ведь наболело же. Сил, чтобы сдерживаться, совсем не осталось.
– Озабоченных? Что ты говоришь? Тебя кто-то домогается? Кто? – Феррес хмуро свёл брови.
– Кто домогается? Да проще сказать, кто не домогается. Ведь дворовые девки только для одного и существуют, разве не так?! – она подскочила на ноги и почти кричала. – Я же дочь Кривой Ташки, а значит, сама такая.
Какая неудобная беседка. Вход надёжно перекрыт собеседником, а просветы меж опорами украшены ажурными решётками, густо затянутыми по-осеннему пламенеющими плетями дикого винограда. Не сбежать. Придётся крепче сжать зубы, чтобы не показать графскому сынку приближающихся слёз. Что-то последнее время она часто готова их разливать.
– Но ты же совсем ещё малявка.
В другое время на это нужно бы и обидеться, но не возражать же, что она уже взрослая и вполне готова к взрослой жизни и взрослым отношениям. Летта к ним никогда не будет готова.
Некоторое время в беседке висело тягостное молчание. Летта безучастно смотрела в сторону, а Феррес – на её руки, которые беспокойно сминали несуразный фартук, который так и не скинула, убегая с кухни.
– Вот что. При монастыре жриц Первопредка есть школа для девочек-сирот. Хочешь туда?
– А там мужики есть? – Летта впервые за весь разговор взглянула на собеседника.
– Наверное, нет. Я точно не знаю, может, привратник.
– Хочу! – Летта не стала слушать дальше. – Я же и на кухне могу, и в прачечной, и убирать. Я всё могу!
– Олетта, – покачал головой Феррес, – я предлагаю пойти туда воспитанницей.
– Но я же уже большая, а в приюты берут совсем младенцев. Какая из меня воспитанница, – скривилась она.
– Насколько я знаю, живут там дети до первого совершеннолетия, то есть, до семнадцати лет. Обретшие