Новые приключения Майкрофта Холмса. Куинн Фосетт
М. Х. не хочет идти со своим последним открытием прямо в Скотленд-Ярд, так как боится, что если Гастингс говорит правду, то признать положение опасным – значит лишь усугубить его. Поэтому сперва он намерен переговорить с инспектором Стренджем, чтобы получить как можно более объективную оценку. Многие вроде как считают, будто инспектор Стрендж зол на полицию, и по этой причине редко к нему обращаются…
Саттон в театре и не вернется до ночи. Он сказал, эти оставшиеся спектакли очень важны для него: вероятно, это последняя его значительная роль на сцене большого лондонского театра. Он говорит, что, выступая в заглавных ролях, рискует стать слишком узнаваемым, а это опасно. Поэтому он не хочет упускать шанс внести свое имя в список лучших Макбетов этого десятилетия. Ему суждено подвизаться на менее престижных сценах и в менее известных ролях, но он все равно рад, что его работу, особенно в такой ответственной роли, как Макбет, высоко оценили.
Сэр Мармион прислал еще один пакет, предупредив, что его следует вернуть не позднее чем послезавтра. Я передал пакет М. Х., который расстроен, оттого что у него почти нет времени сполна использовать такую великолепную возможность. Он обещал непременно прочесть эти материалы до возвращения Саттона.
Г. поехал ночевать к себе на Керзон-стрит и, видимо, появится только завтра утром, к шести тридцати. Я сказал ему, что его потревожат лишь в крайнем случае, что само по себе разумно, поскольку очень важно в течение следующих нескольких дней держать Г. – правую руку М. Х. – в курсе всех событий.
Глава шестая
Я проснулся в половине восьмого и, уразумев, который теперь час, очень расстроился. Мне давно следовало находиться в квартире Майкрофта Холмса и приступать к работе. Я спешно оделся, перехватил на ходу булочку и выскочил за дверь, под дождь, поливавший город с поистине библейским энтузиазмом. Шлепая по мокрой мостовой, я пытался остановить кэб, и наконец это мне удалось.
– Пэлл-Мэлл! – крикнул я извозчику. – И быстро! Я опаздываю.
– Слушаюсь, – ответил он, и кэб под проливным дождем покатил вперед.
Приехав к Холмсу лишь через двадцать минут (в пути дорогу нам преградил перевернувшийся фургон), я ринулся вверх по лестнице и, рассыпаясь в извинениях, предстал перед патроном. Холмс, в домашнем халате темно-зеленого плюша, надетом поверх брюк и сорочки, как раз заканчивал завтракать.
– Сядьте и отдышитесь, Гатри. Вот так. Я сам немного проспал. Встал около семи. Это даже хорошо, что вы чуточку опоздали.
Я проглотил это небрежное замечание.
– Вы очень добры, сэр. Мне следовало прийти раньше.
– Вовсе нет. К тому же вечером, быть может, придется задержаться, так что мне все равно. Не то чтобы у вас не было работы… – Он указал на стопку бумаг со своими записями. – Пожалуйста, разберите и перепишите это.
Он нарезал на кусочки последний ломоть ветчины, залитой тремя яичными желтками; рядом дожидались своей очереди два тоста, намазанные сливочным маслом и джемом.
– Я должен