Лелег. Александр Лобанов
где воссоздавалась, крепла, расширяла своё влияние Запорожская Сечь. Не хватило ясновельможному монарху харизматической мудрости. Такую необузданную силу пустил на самотёк. А мог бы ею самодержавно управлять во благо процветания славянофильской государственности. Сармато-шляхетный идиотизм, увы, взял верх над политическим благоразумием, на многие годы, даже века разобщив братские народы Польши, Украины, России.
После горькой пилюли от главнокомандующего польским войском мальчишка-султан впал в ипохондрию, заперся в лагере. «Ничто не трогало его, не замечал он ничего». Доходило до такого, что Ходкевич ежедневно выводил свои войска в поле, провоцируя турок на битву, выкрикивал им специальные обидные намёки, словесно унижал и оскорблял всех по очереди, не брезговал даже янычарским корпусом, отчего психованные янычары ломали копья, плевались в сторону султанского шатра, кто-то даже кончил самоубийством.
Но всякий раз юноша Осман Второй оставался в инфантильной прострации. Произошёл перелом во всей операции, и постепенно тактическая инициатива перешла в руки польско-литовской армии. Однако вскоре случилось незапланированное несчастье, Ходкевич серьёзно заболел и к исходу сентября скончался. Султан, узнав о кончине командующего, решил воспользоваться этим сакральным, как подумал его визирь, событием и на следующий день атаковал. К его искреннему, а потому сопровождавшемуся ужасом удивлению, смерть Ходкевича не сказалась на боевых качествах христианской армии, турки снова были отбиты на всех направлениях.
Двадцать восьмого сентября султан в бреду всё ещё не рассеявшихся иллюзий предпринял последнюю попытку. Он собрал все наличествующие силы и обрушил их на позиции христиан одновременно со всех сторон, направляя главный удар на фас польского лагеря, который обороняли лисовчики, части польской легкой кавалерии. Более четырёх недель христианский лагерь находился в блокаде, не хватало еды и воды, все лошади или погибли от истощения, или были съедены. Сказывалось отсутствие талантливого и харизматичного Ходкевича, в какой-то момент всё висело на волоске. Но братьям-католикам помогли православные казаки, сомкнули ряды и, самоотверженно помогая друг другу, отбросили турок во всех пунктах. Осман, забыв обидеться на очередной тактический провал, пытался продолжить блокаду, силы и средства для этого имелись. Но боевой дух его армии оказался подорван. Польские хоругви сумели пробиться к переправам, перехватить и организовать уже в свою пользу снабжение. Дальнейшая блокада стала бессмысленной. Султан запросил мира, который был заключён девятого октября.
Для Турции поражение под Хотином и заключение выгодного полякам мира обернулось роковым восстанием янычар, терпение которых было переполнено проигранной войной. Хотя следует сказать, что поражение имело место не только по своеволию неразумного султана, но во многом благодаря самим янычарам, которые куда больше хотели управлять в Стамбуле, чем проливать