.
в шифоньере.
Еще он игрался в поломанные игрушки, оставшиеся после моих забав.
Мне стукнуло 12 лет, не мог толком ходить, – нет обуви.
Зима, весна, не мог гулять. Так, только до школы, где учился в пятом классе, потом обратно домой.
Имелись валенки, но в них стыдно ходить, одноклассники засмеяли бы.
Были в наличии резиновые калоши, в них топтал снег на улице.
Зимой ноги сильно мерзли, поэтому приходилось надевать толстые шерстяные носки. В самой школе бегал в хлопчатобумажных кедах.
– А ты укради, – посоветовал один одноклассник.
– Как? – удивился.
– Заходишь в раздевалку, или ныряешь в окошко, потом бери что хочешь.
Вот часы там нашел, – он с гордостью показал наручные часы, с металлическим браслетом, в позолоченном корпусе. Тотчас же он их спрятал в карман школьного пиджачка.
– Слышь, только лучше на перемене делать, когда обед. Вахтерша спит, или уходит в сторожку, а дежурный в столовке, – поделился мудростью.
Когда наступила большая перемена на обед, направился в раздевалку.
Школьная раздевалка, располагалась возле главного входа, на протяжении всего пролёта. В ней раздевались ученики, начиная с пятых классов.
Поэтому она сделана очень большой.
Выглядела она примерно так:
Сплошная перегородка во весь длинный пролет, на высоте детского роста окошки, для приема и выдачи одежды. Окошек много, около десяти штук.
А в начале раздевалки, идёт дверца, через которую можно зайти внутрь раздевалки. Возле нее сидел специальный дежурный из школьников, или вахтерша.
Или же, когда никого не было, то дверца закрывалась на замок, или на шпингалет.
Хотя дверца, для отвода глаз: внутрь раздевалки можно, при желании, пролезть в окошки, если школьник чересчур не толстый.
Окошки тоже закрывались, какими-то маленькими дверцами на щеколду.
Но часто бывало, что некоторые окошки не запирались изнутри.
Нарочно, по любезной просьбе «старшаков».
Внутри раздевалки, много железных стоек, с большими крючками.
Крючки прономерованы краской.
На один крючок под номером вешалась одежда, мешочек со сменной обувью школьника, за которым закреплен тот номерок.
Принимали утром одежду, также выдавали её после уроков, назначенные два ученика из класса.
Я не ходил в столовую. Уже тогда обеды в школьной столовой стали платными, то ли три рубля в месяц, то ли пять.
Мама не могла заплатить за них, поэтому ел, что собрали дома в пакет, или голодал, сидя одиноко на подоконнике.
В тот день, на обед у меня ничего не оказалось. Наконец, решился.
Прошелся перед раздевалкой, вроде никого нет: ни дежурного, ни вахтёрши.
Бегала мелюзга под ногами, но ничего, она не помеха.
Одним за другим, кулачком простучал окошки, одно окошко приоткрылось.
Не теряя времени, обдирая руки и плечи, тут же нырнул внутрь.
Меня