Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа. Валерий Поршнев
корректируемых по мере появления новой информации.
Изыскания Махмуда Бея проводились ещё «на поверхности» города. Археологи, увлёкшись раскопками египетских памятников времени фараонов, пока что мало внимания уделяли греко-римским древностям. Но вот в 1893 году, уже после британской оккупации, создаётся Archaeological Society of Alexandria, или, как гораздо чаще называли её сами англичане, поскольку французский тогда ещё безраздельно доминировал над английским в качестве языка международного общения: Société Archéologique d’Alexandrie. На французском же долгое время выпускались и отчёты деятельности сообщества. Годом ранее был открыт публике Греко-Римский музей, руководство которым много лет осуществляли итальянцы – Джузеппе Ботти, затем Эваристо Брекчия и Ахилле Адриани. Поочерёдно они, вплоть до начала 1930-х (после чего работу продолжил англичанин Алан Роу), вели раскопки на обширном пустыре в южной части города, над которым возвышалась тридцатиметровая колонна асуанского гранита с коринфской капителью, приписываемая Гнею Помпею, а на самом деле воздвигнутая Диоклетианом в 297 году от Р. Х. в качестве памятника победы над мятежными александрийцами. Под ней была вскрыта почти такой же высоты каменная терраса, бывшая основанием большого храма Сераписа. Её арочные своды перекрывали большие помещения, где, скорее всего, размещались читальные залы и хранилища второй крупнейшей библиотеки античного города. Сам храм, посвящённый синкретическому божеству, общему для эллинов и египтян, как показали раскопки, имел вполне греческий облик (как и обнаруженное рядом малое святилище другого синкретического божества – Гарпократа). О египетском влиянии напоминали лишь стоящие на террасе фигуры гранитных сфинксов. Прямоугольной формы теменос (священный участок), к которому вели две каменные лестницы, имел за глухими наружными стенами просторные портики, обрамлённые стройными колоннами. В центре, рядом с открытым жертвенником, стоял окружённый такими же гранитными колоннами типичный для античной архитектуры периптер.
Выборочные раскопки, одновременно проводившиеся в Эль-Шатби, на месте царских дворцов, также выявили, ставшие экспонатами Греко-Римского музея, совершенно греческие по исполнению капители ионических и коринфских колонн, памятники пластики и многочисленную керамику. Это надолго укрепило археологов в их убеждении, что Александрия была типичным эллинистическим городом, с некоторыми вкраплениями традиционного египетского искусства. Широкой публике в 1910-е годы было представлено иллюстрированное издание находок немецкой экспедиции Эрнста фон Зиглина[53], изображённые на его страницах предметы тоже, вроде бы, говорили о полном преобладании в облике города греческого начала. И самый популярный путеводитель по городу и залам Греко-Римского музея, написанный Эваристо Брекчия перед Первой Мировой войной и многократно переиздававшийся на французском и английском языках, был назван не «Александрия Египетская», но так, как именовали город античные авторы: Alexandria (на обложке книги – Alexandrea) ad Aegyptum[54],
Expedition Ernst von Sieglin. Ausgrabungen in Alexandria. Bd II. Die Graechische-Ägyptische Sammlung Ernst von Sieglin. – Leipzig, 1913.
Alexandrea ad Aegyptum. Guide de la ville ancienne et moderne et du musée Gréco-Romain par E. Breccia. – Bergamo, 1914. В 1922 году путеводитель был переиздан на английском языке. В нём присутствует, в частности, совершенно несоответствующая реалиям, но до сих пор часто публикуемая реконструкция Александрийского Маяка (р. 92). Достоинство книги – широкий исторический и культурный фон, на котором показана жизнь птолемеевской и римской Александрии. Мусею и Библиотеке уделено по одной странице (р. 36–38), при этом, Мусею даётся эпитет: Universités d’Occident. Карта (р. 57) почти полностью воспроизводит карту Махмуда Бея. Очень подробно дано описание коллекций Греко-Римского музея на тот период его существования.