Теория айсберга. Кристофер Буикс
Жду тебя в следующую субботу к девяти.
Я пожал морщинистую руку мадам Камон и пожелал ей хорошего дня.
– До с-субботы!
– Да-да, – проворчала она, возвращаясь туда, откуда пришла, – не иначе, в свой саркофаг.
Пока я смотрел, как она отпирает дверь своего кабинета и скрывается в нем, окутанная облаком отвратительного сигаретного дыма, меня разбирало желание в подражание монаху на стене сплясать посреди читального зала что-нибудь в стиле диско латино.
Выйдя из библиотеки, я вернулся на площадь у церкви Святого Николая. В голове у меня осталась единственная мысль: где бы мне до следующей субботы раздобыть велосипед? Всё могло оказаться сложнее, чем я предполагал…
И тут я увидел на тротуаре напротив велосипед Жипе, «Summer of love», неподвижно стоявший в тени. А рядом сверкал розовой рамой новенький велосипед Лорен.
У меня на лице сама собой появилась улыбка. И в моей голове начали крутиться слова Тома Петти.
– Даже проигравшим, – напевал я, поднимаясь по улице Сешан, – даже проигравшим иногда везет.
2. Огонек на поверхности океана
Тем летом в моде были длинные футболки, толстые клетчатые рубахи и грязные штаны. Это называлось «в стиле гранж». Изначально гранж был стилем рока и появился на западном побережье Соединенных Штатов, где-то около Сиэтла. А вообще это сводилось к тому, чтобы ходить с немытой головой, в рваных джинсах и выглядеть более или менее пропащим.
– Кранш? Что еще за кранш?
Папа, само собой, ничего в этом не понимал.
– Слышала, Мадлен? Твой сын превратил свои штаны в кранш. Ты только посмотри на это безобразие. Дырка на дырке!
Мама вышла из кухни с феном в одной руке и горстью бигуди в другой.
Она нигде не работала и целыми днями гладила нашу одежду, готовила еду и наводила дома порядок. Мне кажется, ей не очень нравилось так жить. Но, как бы там ни было, что за работу она могла найти в коммуне Фижероль-сюр-мер? Тогда уж лучше сидеть дома и «заботиться о нас», как она говорила.
Папа работал на шинном заводе, это на выезде из города. Каждое утро, около пяти, я слышал, как он выходит из дома, садится за руль своего «Рено-17» и уезжает. Я представлял себе, как он едет вдоль нашего квартала, потом мимо Белькура, сворачивает с авеню Бордо на шоссе. А еще лучше я представлял себе, как он ворчит и чертыхается. Моего отца раздражало всё, дай только повод. Коридорная дверь скрипит? Кофе остыл? Сосед оставил свой мусор на тротуаре? От его бдительности ничто не ускользало. И в такие минуты лучше было не попадаться на его пути.
По части недовольства и ворчания он был, можно сказать, гением. Будь по ним чемпионат мира – мы бы точно разбогатели.
К несчастью, такого рода соревнований пока не устраивали. На всю семью заработок был только один, и до конца месяца иногда бывало непросто дотянуть. Почти вся одежда, какую я носил, досталась мне от Адама. Вещи были не то чтобы новые, но всё равно требовалось обращаться с ними аккуратно.
Так что для моего отца нарочно дырявить джинсы в смутной надежде стать похожим на Курта Кобейна