Дневники: 1920–1924. Вирджиния Вулф
характер как бы отбрасывает впереди меня тень. Она поняла (пример нашего взаимопонимания) и согласилась, сказав, что это плохо, потому что человек должен сливаться с вещами. Ее чувства удивительно остры – она долго описывала, как поливает растения из шланга: сначала деревья, потом кусты и наконец резеду315. А Марри медленно произнес: «Ты все неправильно поняла, Кэтрин. В молодости было не так. По крайней мере, в моей уж точно». Марри целыми днями играет в теннис; странная отстраненная пара. Она хочет жить в итальянском городке и пить чай с доктором. Пока я пишу, меня вдруг осенило, что я хотела спросить, насколько она уверена в достоинствах своей работы. Но мы решили переписываться, и она пришлет мне свой дневник. Будем писать? Пришлет? На ее месте я бы так и сделала; из нас двоих я проще и непосредственней. Я не могу общаться с людьми, неспособными на такие очевидные вещи. Я отреклась от своего мнения по поводу книги Кэтрин и буду ее рецензировать, но, бог его знает, действительно ли она этого хотела. Странно, как плохо мы понимаем своих друзей316.
В итоге я опоздала на поезд, хотя больше всего на свете мне хотелось успеть и ехать домой вместе Л.
Нелли сейчас лечит зубы. О ее возвращении пока речь не идет. Я совсем перестала рецензировать книги – полагаю, в «Times» считают, что это всерьез, – и продолжаю работу над «Джейкобом», которого, я уверена, закончу к Рождеству.
31 августа, вторник.
Последний день августа – зато какой! Ноябрь в городе без огней. Да еще школьники поют, а Лотти болтает без умолку, пока я пишу, поэтому я не в настроении. Отвратительное серое небо. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее вот так. Мне стоит выплеснуть свой гнев и прогуляться по холмам. Но сначала надо разобраться с Партриджем и Кэррингтон. Еще одно решение принято: теперь у нас есть партнер и секретарь за £100 в год. Безрассудство, я полагаю, но зачем тогда жить, если не быть безрассудным? Так или иначе, мы смело шагаем вперед, и если хотим сохранить издательство, то пару раз можно и рискнуть. Партридж – молодой человек двадцати шести лет, только что окончивший Оксфорд, с превосходным телосложением, крепкими как дуб плечами, так и пышущий здоровьем. Задорный проницательный взгляд. Со времен Джорджа Стерджена я сторонюсь глупых молодых людей, но у П. нет этой глупости. Он был религиозен, а теперь стал социалистом; полагаю, литература ему не особо интересна; он написал эссе о Мильтоне317, но Кэррингтон это не впечатлило. К счастью, погода была хорошая; мы сидели на лугу и смотрели, как Сквайр и Сассун318 играют в крикет – последние люди, которых я бы хотела видеть… Каким-то образом то, что на холмы нужно смотреть культурным, сознательным взглядом, портит их для меня. Я бы хотела, чтобы в мире не было никого, кроме Дедманов, Боттенов319 и Стэйси, ведь только они населяют кладбища320. Кэррингтон – пылкая, энергичная, рассеянная, благодарная, очень скромная ученица, но ее
Род травянистых растений.
ВВ не рецензировала «Блаженство». Кэтрин Мэнсфилд вернулась в Ментон (курортный город во Франции) 13 сентября 1920 года.
Джон Мильтон (1608–1674) – английский поэт, политический деятель и мыслитель, автор политических памфлетов и религиозных трактатов.
Зигфрид Лорейн Сассун (1886–1967) – английский писатель и поэт, участник Первой мировой войны. Он служил офицером на протяжении всей войны, опыт в которой побудил его на публичный протест против неэффективности ведения ее политиками с последующим затягиванием. Сассун опубликовал два сборника стихов и стал литературным редактором социалистической газеты «Daily Herald».
Джаспер Боттен – фермер из Родмелла.
Д.К. Сквайр (см. 17 января 1920 г.), будучи страстным игроком в крикет, собрал особую команду (под названием «Инвалиды») из друзей и коллег-литераторов, бросавших вызов деревенским командам и обычно проигрывавших им. Родмелл был популярным местом проведения матчей благодаря щедрому гостеприимству австралийского друга Сквайра – Д.М. Эллисона (см. 15 сентября 1920 г.), местного землевладельца.