Лес пропавших дев. Джун Хёр
она такая маленькая. Внутри были деревянные раздвижные двери, обклеенные бумагой ханджи, они делили дом на четыре части: одну большую комнату, занимавшую половину хижины – здесь шаманка принимала посетителей, – и три маленькие, где была кладовка и жилые помещения, в одном из которых теперь и обитала моя сестра, главная ее помощница. Во дворе я увидела небольшой хлев, из которого доносился стук лошадиных копыт.
Я снова обернулась к дому и увидела, что дверь слегка приоткрыта. Внутри перед низеньким столиком с короткими ножками сидела женщина. Она склонилась над свитком. В руке она держала кисть для каллиграфии и выводила что-то на бумаге красными чернилами. Возможно, писала заклинание.
– Аджиман! – окликнула я ее, пересекая двор. – Аджиман!
Женщина подняла голову. Передо мной сидела не шестидесятилетняя старуха, которую я ожидала увидеть, а молодая девушка, чье лицо сияло свежестью юности, а брови в форме нежного ивового листа красиво изгибались.
Она открыла дверь и вышла, пристально взглянула на меня.
– Что вам угодно?
Я шагнула вперед и поняла, что молодость ее была не настоящей. Толстый слой белой пудры скрывал старческие морщины, она накрасила губы и нарумянила щеки, а волосы так туго стянула на макушке, что пропали морщины на висках. Я выдержала ее пристальный взгляд черных, подведенных углем глаз.
– Вы не помните меня? – спросила я.
– Я вас никогда не встречала.
Она замолчала и прищурилась, внимательно вгляделась в мое лицо. Потом с удивлением приподняла брови.
– Не может быть… – Она медленно покачала головой, а потом прошептала: – Ты – вылитый отец.
– Я приехала, чтобы найти его.
Поначалу грусть мелькнула в ее глазах, потом лицо шаманки помрачнело.
– Ты приехала одна?
– Тетя Мин знает, что я здесь, – солгала я.
Всю предыдущую ночь я разглядывала потолок в теткином доме и представляла, как сейчас открою ворота, отделяющие женскую половину от всего остального дома, и сбегу на Чеджу.
– Она разрешила мне съездить сюда на несколько недель. Во всем разобраться.
Мы немного помолчали. Шаманка спрятала руки в широкие рукава.
– Заходи, – пробормотала она себе под нос.
Ее длинное белоснежное одеяние распахнулось, когда она повернулась, чтобы пригласить меня в дом. Она толкнула дверь, и та скрипнула будто старые кости.
Я вошла в дом и тут же с жадностью его оглядела. Вдруг где-то рядом сестра. Комната была заставлена статуями с выпученными глазами, вокруг которых курились благовония. Повсюду лежали странные предметы – с помощью них, должно быть, шаманка совершала ритуалы. Я стояла и рассматривала все это, и вдруг услышала голос старухи у себя за спиной:
– Она скоро вернется.
Чем дольше я разглядывала комнату, тем острее вновь переживала тот день, когда мы оставили Мэволь у шаманки Ногён. Меня охватило прежнее беспокойство. Я вспомнила, как неуютно было тогда