Мой полицейский. Бетан Робертс
платье на скамейке, я вышла на улицу, обернувшись полотенцем.
Солнце поднялось выше, и море приобрело тусклый блеск. Прищурившись, я увидела, как голова Тома покачивается на волнах. Я смотрела, как он выходит из моря. Стоя на мелководье, он откинул волосы назад и потер руками вверх-вниз по бедрам, как будто пытаясь согреться.
Я чуть не упала, и пришлось схватить полотенце, чтобы оно не свалилось на землю. Мне удалось пройти половину пляжа в сандалиях. Хруст и треск камешков убедили меня, что все это – реальность и действительно происходит со мной: я приближалась к морю и приближалась к Тому, на котором были только синие полосатые плавки.
Он подошел, чтобы поприветствовать меня, и сжал мой локоть, помогая сохранить равновесие.
– Приятная шляпка, – сказал он с легкой улыбкой, а затем, взглянув на мои сандалии: – Их придется снять.
– Я знаю.
Я старалась, чтобы мой голос казался легким и немного насмешливым, как у него. В те дни, Патрик, голос Тома редко можно было назвать серьезным; в нем всегда было много взлетов и падений, изящества, почти музыкальности (несомненно, именно так ты это слышал), так что невозможно было полностью поверить в то, что он говорил. С годами его голос потерял часть своей музыкальности: отчасти, я думаю, из-за того, что с вами случилось; но даже сейчас порой за его словами скрывается смех, который просто ждет, чтобы ускользнуть.
– Окей. Пойдем вместе. Не думай об этом слишком много. Держись за меня. Мы просто привыкаем к воде. Сегодня не так холодно, на самом деле довольно тепло, здесь всегда теплее всего в это время года и очень спокойно, так что все в порядке. Не о чем беспокоиться. Тут очень мелко, так что придется немного пройтись. Готова?
Это было самое длинное высказывание, что я когда-либо слышала от него, и меня немного удивил его бодрый профессионализм. Он использовал тот же мягкий тон, что и я, когда пыталась убедить учеников прочитать следующее предложение в учебнике не спотыкаясь. Я поняла, что из Тома выйдет хороший полицейский. У него было умение произносить слова так, словно он все контролировал.
– Ты делал это раньше? – спросила я. – Учил людей плавать?
– В армии и в Сэндгейте. Некоторые мальчишки никогда раньше не заходили в воду. Я помог им намочить головы, – он коротко рассмеялся.
Несмотря на заверения Тома, вода оказалась очень холодной. Когда я вошла в нее, все мое тело сжалось и у меня перехватило дыхание. Камни вонзились в ноги, а вода тут же охладила кровь, отчего кожа покрылась мурашками, а зубы застучали. Я попыталась сосредоточиться на том месте, где пальцы Тома прикасались к моему локтю, и сказала себе, что нашего контакта достаточно, чтобы все это окупилось.
Том, конечно же, не заметил ни ледяной воды, ни остроты камней. Когда он вошел в море и волны столкнулись с его бедрами, я подумала о том, какое у него упругое тело. Он вел меня и поэтому был немного впереди; это позволило мне внимательно рассмотреть его, при этом мне удалось унять дрожавшую челюсть и дышать, несмотря на холод, с каждым шагом обрушивавшийся