Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть вторая. Денис Махалов
и перебирала пальцами струны. Все терпеливо ждали, сзади кто-то потихоньку шушукался.
– Ну, хорошо! – было видно, что она, наконец, приняла какое-то трудное для неё решение, – спою песню. Про всех нас. Про лётчиков. И про бортстрелков тоже. Куда же нас девать, горемычных?
– Во-о-от! Так держать! Давай начинай! – со всех сторон посыпались ободряющие возгласы.
Она обвела всех взглядом, внимательно вглядываясь в лица присутствующих. Кашлянула, настраиваясь на нужную волну.
– Эту песню я слышала в одном месте… её пел один человек. И пел очень хорошо, под гитару пел. Не знаю, получится ли у меня так же, как у него: я-то на гитаре не очень… Да и в женском исполнении эта песня, думаю, будет хуже звучать. Голос у меня не тот. Там… по-другому надо петь.
– Да о чём ты говоришь?! Ты же бортстрелок, летаешь и воюешь, как все! Значит, споёшь, как надо! – зашумели хором, – И голос у тебя подходящий! Да давай уже, пой, не томи!
Она поставила правую ногу на перекладину рядом стоящей скамейки, глубоко вздохнула, закрыла глаза и пальцы её вдруг резко ударили по струнам…
Зазвучал непривычный, как призывный набат, ритм первых аккордов, заставивший замолчать самых шумных и неугомонных. Агния закрыла глаза, и видимо, кому-то подражая, запела:
– «Их восемь, нас двое.
Расклад перед боем не наш, но мы будем играть!
Серёжа держись, нам не светит с тобою,
Но козыри надо равнять.
Я этот небесный квадрат не покину -
Мне цифры сейчас не важны.
Сегодня мой друг защищает мне спину,
А значит – и шансы равны.»
Лица окружающих друг как-то сразу посерьёзнели, улыбки с лиц как будто ветром сдуло. Все стали жадно прислушиваться к словам песни. Агния всё больше и больше входила в роль, голос её окреп, обрёл силу:
– «Мне в хвост вышел мессер,
Но вот задымил он, надсадно завыли винты.
Им даже не надо крестов на могилы,
Сойдут и на крыльях кресты-ы.
Я первый! Я первый! Они под тобою!
Я вышел им наперерез
Сбей пламя, уйди в облака,
Я прикрою – в бою не бывает чудес!»
С горящими глазами сидели вокруг неё молодые, крепкие мужики, не раз смотревшие в лицо смерти. Кто-то внимал с приоткрытым ртом, кто-то наоборот, плотно стиснул зубы, играя желваками. Сжимались и разжимались кулаки, гуляли кадыки по шеям, когда кто-то, сопереживая, судорожно сглатывал. Было видно – зацепило всех, по серьёзному . До упора, «до кости». Это была пронзительная правда про них, про то, как они живут и умирают. Там, в небесах.
– «Сергей, ты горишь!
Уповай, человече, теперь на надёжность строп!
Нет поздно! И мне вышел мессер навстречу.
Прощай – я приму его в лоб!
Я знаю! Другие сведут с ними счёты,
Но по облакам скользя,
Взлетят наши души, как два самолёта,
Ведь им друг без друга нельзя.»
Её ладонь резко