Шестая брамфатура. Или Сфирот Турхельшнауба. Тимофей Ковальков
пять с половиной лет в институте, а потом устроился протирать штаны в НИИ «КОРЯГА». Название НИИ было сложной аббревиатурой, смысл которой Веня забыл. Что-то насчет комплексного образования, русского языка и городского администрирования. Гриша был завзятым ипохондриком и занудой, но поддержать мужской разговор умел.
Не прошло и получаса, как в зал энергично вошел Сергеев. Он работал по гибкому графику, что способствовало его участию в любой случайной попойке. Сергеева называли рубахой-парнем, и, видимо, поэтому он всегда носил сорочки ярких цветов. Сегодня на нем была рубашка канареечного цвета в красную полоску. Не успев присесть, отмахнувшись от официанток, он закатал рукава, налил сам себе стакан водки, выпил залпом и вздохнул.
– Как дела? – спросил Веня.
– Представляешь, – произнес с оттяжкой Сергеев, – нашего куратора Синекура загребли сегодня, схватили прямо в аэропорту! Он в Лондон намылился, но не успел. А вещание канала теперь прикрыли.
– За что?
– Завидуют, видимо. У нашего канала рейтинг неуклонно растет.
– Слушай, давно хотел спросить, а почему у вас такое название: «3К»? Что это значит?
– А бог его знает. Суть в том, что мы хотим быть злободневными. У нас же демократия: критиковать Америку нам никто не запретит.
– Так за что Синекура взяли, как ты думаешь?
– Понимаешь, пропали шестнадцать миллиардов, выделенные на укрепление традиционных ценностей. Я уверен, он к ним даже не прикасался, сами как-то по-тихому исчезли. Распускают нелепые сплетни, якобы он за городом семейную усыпальницу из желтого мрамора отгрохал, вроде как египетский фараон. Но это ложь, я ездил к нему на дачу: обычная помещичья усадьба средней руки, всего три посадочных места для вертолета, а мрамор розовый, а не желтый. Основные хоромы-то у него в Лондоне, но до них пока не добрались.
– Кошмар, – сказал Турхельшнауб. – А нашего Витопластунского тоже арестовали какие-то странные типы в длинных пальто. И у нас тоже шестнадцать миллиардов попало. Только… понимаешь, я тоже засветился в одной мутной сделке… Меня сегодня к следователю уже вызывали.
– А вашего-то шефа под каким предлогом? Он же известный перестраховщик.
– Говорят, довел банк до санации.
– Да уж, дело дрянь, есть внеочередной повод выпить, – выпалил Сергеев. – Почем здесь пивко? Ого! Дороговато! Жалко, я с собой баночного не захватил. Отхватил я ящик недавно с бешеной скидкой в нашем таджикском продмаге в Бирюлево. Срок годности на исходе, но градус не выветрился, крепкое пивцо. Говорят, таджики сами же и варят в подсобке, в чугунной ванне.
– Не юродствуй, я угощаю, возьми разливного. Давай лучше обсудим сложившуюся ситуацию. Ты не считаешь, что мы теперь оба на улице окажемся, да еще и на следствие дернуть могут?
– Давай обсудим, но мне и так все ясно. Основная проблема у нас в чем?
– Дураки и дороги…
– Это само собой. Но еще американцы сильно гадят.
– Причем здесь американцы?
– Они