Анатомия американского национализма. Анатоль Ливен
процитировал журнал «Нью-Йорк», который сокрушался: «В семидесятых мы утратили нашу непогрешимость и впервые проиграли войну». О’Брайен написал по этому поводу:
«Не так уж сложно осознать, что была проиграна война, но вот осознание утраченной непогрешимости достойно уважения и восхищения. В шестидесятых в Алжире французы тоже проиграли войну (правда, не в первый раз), во многом таким же образом и по тем же причинам, что десять лет спустя США проиграли войну в Индокитае. Негативные обобщения, как правило, опасны, но я с уверенностью могу предположить, что в конце шестидесятых ни один француз не написал и ни один французский журнал не опубликовал утверждения о том, что Франция, проиграв ту войну, утратила свою непогрешимость… Однако американская непогрешимость – утраченная ли, сохраненная или восстановленная – не просто повод для слащаво-сентиментального зазнайства, это мощный и активный значимый фактор, который проявлялся на протяжении всей американской истории»194.
Нежелание или неспособность американцев ставить под сомнение непогрешимость своей страны взращивает в народе общественный конформизм, о котором не раз писали многие обозреватели разных столетий. «Теоретически мы провозглашаем свободу мнений как часть нашего патриотического наследия, однако стоит только какому-нибудь американцу применить это принцип на практике, как другие американцы приходят в ужас… Неприятие инакомыслия – хорошо известная черта американского национального характера», – писал сенатор Фулбрайт195.
Так, конечно, нельзя сказать о США в целом, и, безусловно, это не относится к американскому научному сообществу, но, по моему опыту, это верно в отношении основных фракций в политических, интеллектуальных и журналистских кругах в столице страны Вашингтоне, а также среди американских правящих элит. Токвиль (следует отметить, он был наиболее известным поклонником Америки в Европе) признался: «Я не знаю ни одной другой страны, где было бы так мало подлинной независимости духа и свободы обсуждения, как в Америке… Большинство создает очень серьезную преграду свободе слова: в пределах этих ограничений автор может написать все, что ему заблагорассудится, но он очень пожалеет, если рискнет выйти за их рамки»196.
Это можно считать преувеличением, как и описание России времен Николая I, сделанное соотечественником и современником Токвиля маркизом де Кюстином. В конце концов, и в Америке на протяжении всей своей истории было немало известных диссидентов. Тем не менее сфера их критики была, как правило, более ограничена, чем во многих других развитых странах. Чаще всего она затрагивала лишь область культуры и искусства. Диссидентские настроения, которые возросли в 60-х и в начале 70-х годов XX века, не оказали по большей части значительного влияния на массы и не были приняты американским народом. Кроме того, в Соединенных Штатах инакомыслие может частично отождествляться с определенными региональными и национальными традициями, которые не разделяет