Растяпа. Не прошедшие горнило. Анатолий Агарков
борьбой с чувством вины перед женой и страхом перед тещей, я начал фантазировать вслух, рассказывая дочери как мы весело с ней заживем, когда она научиться ходить и говорить. Я рассказывал ей о братике, который уже собрался в школу, который умеет читать и писать и не умеет выговаривать букву «р».
– Вы обязательно подружитесь. Он научит тебя в свои игры играть, а ты его – говорить букву «р»…
Настенька ласково улыбалась и кивала головкой, соглашаясь.
Я читал ей стихи Пушкина по памяти.
Вечор ты помнишь? – вьюга злилась,
На синем небе мгла носилась….
А нынче – посмотри в окно….
Настенька послушно поворачивала голову.
Под голубыми небесами
Великолепными коврами
Блестя на солнце, снег лежит…
За окном ярилось солнце, воробьи очумело чирикали, а мальчишки дворовые вместе с девчонками рубились в футбол… Прекрасные поэтические строки не находили отображения. Но дочь не унывала – она из рук рвалась вон и душой была во дворе.
По выходным мы купали дочь вместе с Томой.
– Болтай, болтай, не останавливайся, чтобы не заплакала – потом не утешить.
И я вел речь тоном Баяна-сказителя, уложив крохотное тельце на ладонь.
– Кто это у нас тут могучий такой разнагишался? А? Не ты ли славный богатырь Илья свет Иванович, что прописан в селе Карачарове сиднем на печке?…
Дочь расправляла плечики и сучила ножками, стараясь вырвать у мамы из рук детское мыльце.
– Ну, что ты городишь? Какой богатырь? Она же девочка!
– Василиса Премудрая или Василиса Прекрасная? – кто ты, девица, отзовись.
– Марья Царевна наша Настенька, – встревала Мария Афанасьевна, коршуном кружившая по кухне, и отбивала у меня охоту быть сказителем.
Я умолкал, дочь, не дождавшись сказки, начинала плакать, и чудесная процедура купания быстро сворачивалась.
– Настенька, хочет что-нибудь вкусненького? – пыталась Тома привлечь ее внимание.
Но дочь моя больше кашки и маменькиного молочка любила сказки папочки.
Хотя, конечно, немного утрирую.
На работе я себя уже чувствовал не в пример увереннее первого дня и даже ездил на каре в литейный цех, чтобы к началу второй моей смены контейнеры с заготовками стояли у токарно-копировальных станков. Мне не хватало лишь одного – собственного клейма качества. За качество моих деталей ответственность на себя брал Боря Синицын. Странный какой-то цех – без БТК и контролеров по качеству. Весьма непривычно после «Станкомаша». Но там оборонный заказ и заказчик. А здесь какие-то погремушки из стекла и фарфора!
Проклеймив детали и отправив контейнеры в цех стеклянных изоляторов, зашел в комнату мастеров.
– Доброе утро, Анатолий, – приветствовала белокурая красотка Лариса. – Как вы себя сегодня чувствуете? Дома-то были?
Пожал плечами и сел за свой столик. Ни ее, ни чьи-либо еще подковырки меня давно уже не