Дневник священника. Мысли и записки. протоиерей Константин Пархоменко
нашей комнате стукача не было. Нас подслушивал студент второго курса, троечник и нарушитель, живший за стенкой. В одном месте стена была фанерная, и он как-то приспособился слушать, о чем мы говорим и что затеваем. А потом бежал и докладывал начальству. Таким образом он хотел удержаться в Семинарии. И ведь удержался…
Куда катимся?..
Каждый вечер в семинарском храме совершается общая вечерняя молитва. В храме совершенно темно, лишь поблескивают лампады и свечи. В эти полчаса молитвы ты можешь высказать Богу все, что наболело. Можно поплакать, погрустить по дому, по родным. Твоих слез в темноте никто не увидит. А потом выходишь из храма – и опять на людях, опять нет возможности уединиться.
Послушав чтеца, читающего вечерние молитвы по молитвослову (какие обычно мы с вами читаем), все опускаются на колени и поют молитвы, обращенные к Божией Матери, к святым.
В конце утренней и вечерней молитв кто-то из семинаристов произносит проповедь. Вечером, особенно если зима, проповедник вещает в темноте. То, что в темноте, даже лучше, считается, что таковым повезло. Многие конфузятся и пугаются наполненного ироничными бурсаками храма, поэтому рады, что ни они никого не видят, ни их никто не видит.
И для семинаристов, стоящих в храме, это развлечение.
– Ну, посмотрим, чего ты нам такое скажешь… – хмыкают студенты Академии, когда робкий семинарист говорит первую или вторую в своей жизни проповедь.
Если проповедник затягивает (говорит больше 4–5 минут), то тут, то там начинают вызывающе кашлять: заканчивай, дескать, хватит на сегодня.
Проповеди записываются и потом разбираются с преподавателем гомилетики (это такая наука об искусстве проповеди).
Эта история произошла, когда я был на 3-м курсе Семинарии.
Был зимний вечер. Днем 4-й курс Академии – для нас, семинаристов, недосягаемая высота – досрочно сдал сложный экзамен. Ну и на радостях прямо в аудитории устроили праздник.
Законы для всех общие, но на поведение 3-го и 4-го курсов Академии Инспекция смотрит лояльней: они столько претерпели, что можно им позволить больше, чем другим.
И вот академисты празднуют. Выпили, конечно.
А тут колокол на вечернюю молитву. А не пойти нельзя – это уже карается даже для академистов. Ладно, отложили тарелки и решили устроить молитвенный перерыв.
Пришли, встали сзади и начали кашлять и балаганить. Идет молитва. Всем, кто в храме, очень неприятно то, что происходит, но делать замечание брату – значит выставить себя святошей, что тоже не очень-то говорит в твою пользу. А академисту 4-го курса и вовсе замечание делать невозможно. Субординация не позволяет.
Ладно, потерпели. Чтец закончил читать молитвы, и все опустились на колени и запели. А академисты не унимаются, начинают гнать молитву, поют в темпе. Спешат закончить, чтобы вернуться к столу. Один раз всех сбили, второй раз храм замолк, когда песнопение превратилось в скороговорку…
Молитва закончилась. У всех жуткий осадок. Как назло, не было в храме и помощника Инспектора, чтобы навел порядок. Кураж удался!
Вышел