Нюрнберг. Николай Лебедев
парни на костылях или без руки, пожилые дамы с ридикюлями. Кто-то плакал, раскладывая бумаги перед клерками, кто-то жестикулировал и быстро говорил на немецком; в сторонке шумно играли дети, и уставшая секретарша пыталась отыскать их родителей.
За одним из столов сидел Волгин. Он был гладко выбрит и аккуратно подстрижен. Можно было сказать, что теперь, без сажи и копоти на лице, он выглядит даже хорошо, если бы не странное выражение потухших глаз.
Волгин внимательно слушал сидящего напротив старичка, напялившего на нос две пары очков и то и дело поддерживавшего соскальзывающие оправы скрюченными от артрита пальцами. У старичка были реденькие волосы, заискивающая улыбка и повадка бухгалтера.
– Это очень хорошо, что вы такой внимательный молодой человек, – говорил старичок, – вы понимаете немецкий, да?
– Я понимаю, – подтвердил Волгин. – И говорю.
– У вас отличный немецкий, вы в школе учили?
– В институте. Я переводчик по профессии.
– Это очень хорошо. Тогда вы должны мне помочь. Обязательно!
– Я пытаюсь, – сказал Волгин.
– Я полезный сотрудник, мне нужна работа.
Волгин тяжело вздохнул:
– Вам уже сообщили: вопросами трудоустройства занимается биржа труда, а здесь военная комендатура…
– Совершенно правильно! – согласился старичок. – Здесь власть! А биржа труда – это тьфу. Сегодня в Берлине все вопросы решаются в военной комендатуре. Если надо, вы мне скажите, к кому я еще тут могу обратиться…
– Ко мне.
– Я и обращаюсь! Напишите бумагу для биржи труда. Напишите, что я важный сотрудник и они не могут от меня отмахнуться. Вы – власть, они вас услышат!..
Волгин схватил перо и стал писать на листе бумаги.
– Вот и правильно, – оживился старичок, – вы им все, как надо, напишите!
– Идемте, – распорядился Волгин.
Широким шагом он пошел по залу, паркет жалобно поскрипывал под его до блеска надраенными сапогами. Старичок припустил следом, сжимая в руках потрепанный портфель.
– Вы все правильно написали?
Волгин заглянул за перегородку, где трещали пулеметными очередями пишущие машинки. Несколько машинисток немедленно уставились на него, в их глазах вспыхнул интерес.
– Надо напечатать, – сказал Волгин, покрутив в воздухе бумагой.
– Сюда, – позвала хорошенькая машинистка и улыбнулась Волгину ярко-красными, в помаде, губами.
Волгин положил перед ней лист.
– Вы опять со мной вчера не поздоровались, товарищ капитан, – сказала машинистка. – И сегодня тоже.
– Добрый день, – невозмутимо ответил Волгин. – Напечатайте, пожалуйста, в двух экземплярах…
– В двух? – со значением переспросила машинистка и посмотрела на собеседника таким взглядом, что ничего не понимающий по-русски старичок-бухгалтер, закашлявшись, опустил глаза.
Пробегавший мимо военный хлопнул Волгина по плечу:
– Вот ты где! Тебя майор вызывает.
Волгин