Дороги, ведущие в Эдем. Полное собрание рассказов. Трумен Капоте
Шпингалет. С величайшей, непоколебимой дотошностью он занимался подсчетом денег. Что ни день приходил он к нам в «Вальхаллу» и сосредоточенно упирался глазами в бутыль, хмурясь и бормоча себе под нос. Поначалу нам это было в диковинку, а потом приелось, и на Шпингалета перестали обращать внимание. Он никогда ничего не покупал – как видно, не мог наскрести четвертака. Изредка перебрасывался словом с Хаммурапи, который проявлял к нему ненавязчивый интерес и время от времени покупал для него леденец или на цент лакрицы.
– Вы по-прежнему думаете, что у него с головой беда? – спросил я.
– Пока не разобрался, – ответил Хаммурапи. – Но когда узнаю, непременно с тобой поделюсь. Живет он впроголодь. Хочу позвать его в «Радугу» и накормить жареным мясом.
– Если вы дадите ему четвертак, он больше обрадуется.
– Не скажи. Порция жареного мяса – именно то, что ему сейчас нужно. Да и потом, чем скорее он откажется от этой игры, тем для него лучше. Мальчонка – просто комок нервов, да и странный какой-то. Не хочу иметь ни малейшего отношения к его краху. Поверь, зрелище будет не из приятных.
Надо сказать, в ту пору Шпингалет казался мне просто чудиком. Мистер Маршалл его жалел, ребята пытались дразнить, однако, ничего не добившись, вскоре отстали. А он целыми днями просиживал, наморщив лоб, за стойкой и не сводил глаз с бутыли. Но при этом настолько погружался в себя, что у нас даже мурашки бежали по спине: будто он и вовсе нам пригрезился. А когда мы уже готовы были в это поверить, он вдруг просыпался и говорил: «Кажись, есть тут десятицентовик тринадцатого года чеканки, с буйволом. Мне кореш наводку дал, где такой можно за полсотни баксов толкнуть», или: «Мидди, как пить дать, станет в кино важной птицей. Которые в кино снимаются, деньги лопатой гребут; не век же капустные листья трескать. Только Мидди говорит: чтоб в кино сниматься, ей нужно сперва зубы подправить».
Мидди не всегда следовала за братом. Когда ее рядом не было, Шпингалет ходил как в воду опущенный, робел и подолгу не засиживался.
Хаммурапи сдержал-таки свое слово и сводил его в кафе поесть жареного мяса.
– Добрый он человек, мистер Хаммурапи, ей-богу, – рассказывал потом Шпингалет, – только мысли у него завиральные: дескать, живи он в том краю, что зовется Египет, так быть бы ему там царем, и никак не меньше.
А Хаммурапи рассказывал:
– Мальчику свойственна крепкая, трогательная вера. Отрадно такое видеть. Но мне уже претит наша затея. – Он кивнул в сторону бутыли. – Слишком жестоко давать людям тщетную надежду. Я сам не рад, что причастен к этой истории.
В торговом зале «Вальхаллы» только и разговоров было о том, кто что купит, если отхватит заветную бутыль. Особенно усердствовали Соломон Кац, Фиби Джонс, Карл Кунхардт, Пули Симмонс, Эдди Фокскрофт, Марвин Финкль, Труди Эдвардс и чернокожий парень по имени Эрскин Вашингтон. Для примера – некоторые мечты: съездить в Бирмингем и сделать там перманент, приобрести подержанное пианино, шетландского пони, золотой браслет, всю серию книжек про братьев Ровер