Дороги, ведущие в Эдем. Полное собрание рассказов. Трумен Капоте
это в моих силах, то с радостью, – ответила миссис Миллер.
– О, ничего сверхъестественного. Я всего лишь хотела попросить вас купить мне билет, иначе меня не пропустят. Деньги у меня есть, вот. – И она грациозно протянула миссис Миллер две монетки по десять центов и одну пятицентовую.
В кинотеатр они вошли вместе. Билетерша направила их в фойе; текущий сеанс заканчивался через двадцать минут.
– Чувствую себя отпетой преступницей, – задорно сказала миссис Миллер, когда они сели. – Я совершила противозаконное деяние, верно? Надеюсь, это никому не причинит вреда. А твоя мама знает, где ты находишься, милая? То есть наверняка знает, правда же?
Девочка промолчала. Она сняла пальто, сложила его на коленках. И осталась в строгом темно-синем платье. Тонкие, чуткие музыкальные пальцы теребили золотую цепочку, свисающую с шеи. Приглядевшись повнимательнее, миссис Миллер поняла, что самая примечательная черта этой девочки – даже не волосы, а глаза: светло-карие, сосредоточенные, лишенные каких бы то ни было признаков детства, непомерно большие для этого маленького личика.
Миссис Миллер протянула ей мятный леденец.
– Как тебя зовут, милая?
– Мириам, – как нечто само собой разумеющееся сообщила та.
– Подумать только: меня тоже зовут Мириам. А ведь имя довольно редкое. Только не говори, что фамилия твоя – Миллер!
– Я просто Мириам.
– Но занятно, правда?
– В определенной степени, – сказала Мириам и повертела на языке леденец.
Миссис Миллер так смешалась, что даже вспыхнула и неловко заерзала.
– Для твоего возраста у тебя очень развитая речь.
– Неужели?
– Пожалуй, да, – ответила миссис Миллер и поспешно сменила тему: – Любишь кино?
– Пока не знаю, – сказала Мириам. – Никогда еще не смотрела.
Из зала начали выходить зрительницы; сквозь открытые двери доносились взрывы бомб из кинохроники. Миссис Миллер, прижимая к себе сумочку, вскочила.
– Побегу, а то все места займут, – сказала она. – Приятно было с тобой познакомиться.
Мириам едва заметно кивнула.
Снегопад не прекращался целую неделю. На улицах ни автомобильные колеса, ни людские шаги не производили никакого шума, будто жизнь с недавних пор велась тайно, за бледным, непроницаемым занавесом. В наступившей тишине не осталось ни земли, ни неба – только взлетающий с ветром снег: он слепил оконные стекла, выстуживал комнаты, притуплял и заглушал город. Круглые сутки приходилось оставлять гореть хотя бы одну лампочку, и миссис Миллер потеряла счет дням: что пятница, что суббота; пошла в угловой магазин, а там, естественно, закрыто – воскресенье.
В тот вечер она удовольствовалась яичницей и порцией томатного супа. Затем переоделась во фланелевую ночную рубашку, нанесла на лицо кольдкрем, с грелкой в ногах устроилась на кровати, подложив под спину подушку, и стала читать «Таймс». Вдруг раздался звонок. Сначала она